Лыткаринский маньяк

Поэтому он позвонил в 02, где его переадресовали в дежурную часть местного ОВД. Там посоветовали написать заявление участковому и дали адрес опорного пункта полиции, куда он незамедлительно отправился.

На двери висело объявление, что участкового сегодня не будет, а если сильно надо, – приходите в райотдел. В райотделе сказали, что участковый у них не появлялся и его стоит поискать на обслуживаемой территории, в опорном пункте полиции.

Сначала, закольцованность этих обстоятельств была Саньку неочевидна, и он честно пытался застать служивого то там, то тут. Но, вскоре он осознал роль цирковой лошади и вернулся к мысли про самосуд.

Точку в его метаниях поставила подруга. Говорит: кроме вас, конечно, никто, но отнеси-ка ты заявление в райотдел и сдай под роспись. Прямо секретарю начальника занеси, и порочный круг разорвется.

С утра, Александр пришел в полицию, поднялся на третий этаж и постучал в канцелярию. Из-за двери ему ответили «Ожидайте!» тоном, которому позавидовал бы его армейский командир. И Саша стал ожидать, воткнув наушники в уши и прогуливаясь по коридору взад-вперед. Потом подумал, что может не услышать приглашение и вынул один наушник из уха.

Через некоторое время мимо прошел полковник, спросил, что ему нужно, смерил подозрительным взглядом и скрылся за дверью с табличкой «Начальник ОВД». Потом к нему зашел майор, вышел, еще раз зашел. Потом оба выскочили, и майор чуть не сбил его с ног.

Вот и все, что сделал Александр для Антонова спасенья.

Вторым орудием судьбы выступил Михал Михалыч.

Он сам был сотрудником органов, но, контактировал по службе не столько с полицией, сколько со смежными спецслужбами. Встреча же с полицейскими не сулила последним ничего хорошего: Михал Михалыч был старшим оперуполномоченным управления собственной безопасности и занимался отловом нечистых на руку коллег.

Работа приносила ему удовлетворение, хотя добрая половина задержанных оставалась при должностях и даже шла потом на повышение. Некоторые передавали ему привет, кто поумней, – демонстративно не замечали при встрече. И ни один не прекратил заниматься тем, за что попал к Михал Михалычу в разработку.

Но и тех, кого все-таки осудили, ему доставало. Крестниками он гордился, поскольку был честным. И ментом, и человеком.

У Михал Михалыча шел льготный стаж и пенсия не за горами, однако со службы пришлось уйти досрочно.

В последнее время он разрабатывал группу взяточников, обиравших пассажиров на вокзале. Устроили оперативный эксперимент – контрольную дачу взятки. Пометили деньги, наставили микрофонов, видеокамер и заняли места поблизости.

Подставной узбек гулял с клетчатым баулом, привлекая мздоимцев, как блесна щуку. Пяти минут не прошло, как они появились. Проверили документы, к чему-то придрались и предложили решить вопрос на месте.

Узбек помялся, поторговался для достоверности. Купюры перекочевали из кармана в карман, и оперативники бросились задерживать хапуг. Двое из них обреченно застыли на месте, но старший наряда, прапорщик, отказался принимать такой конец.

Швырнул деньги в толпу, выхватил табельный пистолет и выстрелил в подбегавшего Михал Михалыча.

Пуля пробила ему легкое и застряла в позвоночнике. Спинной мозг, к счастью, не задела и ее извлекли, вроде как, без последствий. Тем не менее, ВВК признала Михал Михалыча негодным к дальнейшей службе и его комиссовали.

В денежном содержании не обидели и теперь он, уже месяц как, оформлял пенсию и привыкал к неожиданной роли домохозяина.

Несмотря на брутальную профессию, Михал Михалыч был не кровожадным и вообще, не злым. Был женат на своей жене и на своей работе и никого из них не обманывал.

Поэтому, когда друзья пригласили его на охоту, такой, разухабистый мальчишник с антисемейными развлечениями, замаскированный безобидным словом, он прихватил с собой и супругу.

На природе он ограничился водкой и шашлыками, саму охоту намеренно проигнорировав.

Зато, неожиданно, это занятие увлекло благоверную. Она выпросила у кого-то карабин и выстрелила вслед убегавшему кабану. Кабан спасся, оглушенный восторженными визгами, но, вот, само ощущение стреляющей палки в руках, жене Михал Михалыча понравилось. Образ человека с ружьем прочно застрял в воображении.

Вернувшись домой, она заявила, что желает быть охотником и иметь собственное оружие. Это показалось Михал Михалычу блажью, и он не обратил на нее внимания. Но, время шло, а любимая не унималась.

Первым тревожным звонком стало ее вступление в общество охотников и рыболовов. Не знаю, что подумали в правлении этой организации, но, гендерных ограничений у них нет, и новоиспеченный охотник в юбке получил свой членский билет.

Затем спутница жизни приобрела металлический сейф, обклеила его пленкой, в цвет мебели, и прикрутила рядом с центром женской вселенной – спальным комодом.

Говоря «приобрела» и «прикрутила», я, конечно, не имею в виду саму хрупкую женщину. Все это сделал Михал Михалыч, поставленный в такие условия, что не приобрести и не прикрутить уже не мог.