Lyubi menya

Рейн: Знаю, ты говорил, что занят сегодня, поэтому не хотела тебя беспокоить. Сейчас я ухожу по делам… Не хочешь прийти на ужин?

Я: Ты никогда не беспокоишь меня. Звучит неплохо. В семь?

Рейн: Отлично. <3

Поскольку у меня нет вагины, я не отправляю смайлик, когда отвечаю.

Я: Круто. Увидимся позже.

Я только закончил набросок портрета на груди парня, недавно потерявшего отца. Всякий раз, когда я делаю портрет, это бьёт меня под дых, потому что в моей жизни нет никого, чьё лицо я хотел бы видеть на своей коже. Во всяком случае, до Рейн.

Раздаётся сигнал тревоги, и я смотрю на монитор, чтобы увидеть отца Рейн.

— Чёрт, — бормочу я себе под нос. — Эй, приятель. Не против прерваться на минутку?

— Да, я тогда выйду и быстренько выкурю сигарету.

— Круто, — указываю на дверь из комнаты. — Она выведет тебя на задний дворик. Я открою её.

— Окей.

— Спасибо, встретимся здесь.

По пути ко входной двери салона я щёлкаю засовом, чтобы мой клиент мог выйти в проулок.

— Рон, — приветствую я отца Рейн. Он встаёт со стула и, поколебавшись, протягивает мне руку.

Обменявшись рукопожатиями, я облокачиваюсь на стойку и скрещиваю руки на груди, ожидая, что он скажет то, что хотел сказать.

— Позволь мне сначала извиниться за то, что я сказал на днях. Я тебя не знаю, и с моей стороны было некрасиво демонстрировать тебе свою враждебность.

— Я ценю это.

Он кивает и оглядывается.

— Хорошее местечко.

— Спасибо.

— Рейн – моя единственная дочь, — уголки его рта опускаются, и он переключает своё внимание на меня. — Когда она была с Брайаном, то была счастливой девушкой. Он исчез, и я засомневался, выживет ли она вообще без него.

Мне не очень нравится слышать, как моя девушка была счастлива с другим парнем, я хмыкаю, но жду, когда он продолжит. Я никогда не был тем, кто приходит домой и знакомится с папой девушки, предполагаю, что это похоже на обряд посвящения. Он продолжает свою лекцию, а я продолжаю делать вид, что внимательно слушаю.

— Её надежда, что однажды он вернётся домой, была единственным случаем, когда она улыбалась. Рейн была подавлена и почти не жила нормально. И вот однажды я сделал небрежное замечание из-за разочарования по поводу того, как взволнован днём, когда Брайан вернётся, чтобы я смог вернуть свою дочь, — Рон опускает голову и шаркает ногами, прежде чем снова посмотреть на меня. — Это был первый раз, когда я увидел, как свет вернулся в её глаза. С этого момента я делал то, что считал правильным. Говорил дерьмовые вещи только для того, чтобы видеть, что свет продолжает гореть. Я продолжал делать вид, что он, возможно, всё ещё жив. Подпитывал надежду, потому что это было единственном, что я мог сделать, чтобы более-менее побудить её… снова стать нормальной.

Впервые в жизни вижу, как глаза взрослого мужчины наполняются слезами. Это нереально. Вот как выглядит любовь. Вот что значит чувствовать сострадание к своему ребёнку. Хм.

— Если честно, когда мы с Маргарет вернулись из круиза, я понял, что в Рейн что-то изменилось. Она была… другой. Печаль, всегда витавшая вокруг неё, исчезла, но на её месте появилось разочарование. Это очень разные вещи, и когда она расстраивается, ну, давай скажем так, она словно вулкан.

Я смеюсь над этим, потому что сам был по ту сторону барьера.

— Да, тут с вами не поспоришь.

— Приятно было снова увидеть это. Но потом она не пришла на работу. Я думал, что она просто заболела, поэтому, когда мы пришли к ней домой и нашли вас двоих, я отреагировал чисто инстинктивно. И когда она сидела с тобой на диване, и я видел свою маленькую девочку по-настоящему счастливой, имею в виду по-настоящему чертовски счастливой, впервые за два года, и я не был тем, кто это сделал… Я наговорил много гадостей. Это дерьмовое оправдание, но я не был готов и вёл себя неадекватно.

— Вон, я вернулся, — говорит мой клиент, и я поворачиваюсь к нему.

— Буду через минуту.

— Послушайте, — я снова обращаю своё внимание на Рона, — я ценю, что вы пришли сюда, и понимаю. Извините, если это застало вас врасплох, но это единственное извинение, которое вы получите от меня, потому что то, что происходит между мной и Рейн – это наше дело.

— Справедливо, — он начинает отступать. — Но Вон?

— Да?

— Не имеет значения, что она уже разбита, она всё ещё может сломаться.

— Ваша дочь не разбита, сэр. Она ждала не его возвращения, а моего появления. И теперь, когда я здесь, я ни за что на свете не позволю чему-то плохому подобраться достаточно близко, чтобы даже дышать одним воздухом с ней.