Лыжник

«Я-то чего туплю!» – пришел в себя Петров и ринулся приглашать Ленку Миронову. Успел он вовремя, потому что ее уже собирался приглашать Славка Проккоев.

После того как две пары решились на танец, зал быстро наполнился танцующими. В основном танцевали девчонки, большинство парней так и остались стоять, подпирая стены.

В перерыве к завклубом подошел Юра Виртанен и начал ей что-то объяснять. После чего он снял пластинку и бережно опустил на диск свою. Раздалось легкое шипение, и помещение наполнил голос Элвиса Пресли. Вывернутые на полную громкость динамики хрипели немилосердно. А Юрка Виртанен и Сашка Филатов танцевали твист.

Бабки, сидевшие вдоль стен, разглядывали это безобразие, разинув рты. Молодежь ритмично притоптывала, однако присоединиться к двум выпендрежникам никто не желал. На финише Юрка изогнулся на мостик так, что его длинные волосы почти касались грязного пола, а Филатов навис над ним и крестил его сомкнутыми руками. Музыка смолкла, и танцоры выпрямились.

От входных дверей раздались редкие хлопки, привлекая к себе внимание присутствующих. В дверях стояли два тренера, два тезки.

– Юра, я даже не представлял, что ты способен так дрыгаться, – с ехидной улыбкой сообщил Петр Федорович. – Может, тебе стоит гимнастикой заняться?

– Не, я лучше на лыжах покатаюсь, – пытаясь отдышаться, ответил Виртанен.

– А что, у тебя неплохо получается, – добавил Петр Александрович, – можешь в танцы податься, спортивные. Да и нас, грешных, научишь так ногами махать.

Тренеры посмотрели друг на друга и засмеялись.

В это время пластинку с Элвисом Пресли уже сняли, и в зале зазвучал голос Майи Кристалинской.

Вальс устарел, говорит кое-кто, смеясь,
Век усмотрел в нем отсталость и старость…

Сашка, глянув на отца, сориентировался мгновенно. Схватив Лену за руку, он вывел ее в центр зала и уверенно повел в вальсе. Забытые за много лет движения свободно рождались в его теле. Сейчас он видел только радостные глаза партнерши. Все окружающее слилось в туманные полосы.

– Робок, несмел, наплывает тот первый вальс… – подпевал он Майе Кристалинской, продолжая кружить по залу послушно следующую за ним Лену.

Петр Александрович досадливо поморщился, задумчиво глянул на увлеченно танцующего сына и уверенным шагом направился в сторону Нинки Зайцевой. А Петр Федорович уже кружил в вальсе свою деревенскую вдовушку. Толя Цветков, озабоченно глядя на тренера, прошептал Борьке Семенову:

– Шеф совсем края потерял. Послезавтра жена должна приехать, а он тут дает шороху. Боря, ты взросло выглядишь, лет на двадцать, никто не подумает, что школьник, давай пустим слух, что Настя по тебе страдает, а шеф ни при делах. Девки все равно Татьяне Викторовне сообщат, что здесь делается.

Борька, высокий худощавый парень, действительно выглядел намного старше семнадцати лет. Он согласно кивнул головой.

– Толик, я-то согласен, только ты уж сам все рассказывай, я в этом деле не мастак. А я подтвержу, если чего.

Музыка замолкла, и пары остановились.

Окружающие захлопали, выражая свои эмоции. В ответ Петр Федорович шутливо раскланялся и, подхватив свою Настю, исчез в неизвестном направлении. Впрочем, очень даже известном.

Петр Александрович учтиво проводил Нину Зайцеву к подругам. Там поблагодарил за танец легким поклоном, при этом глянув на стоящего тут же Славку Проккоева как на мелкое насекомое.

Затем, подойдя к Саше, сообщил, что тот должен собрать в одиннадцать часов всех ребят и увести в школу.

Договорить до конца ему не дал подошедший Василий Иванович Соловьев. Слегка растрепанный тренер, встав в дверях, громко закричал:

– Саныч! Ну какого хрена ты там застрял?! Идем быстрей, водка киснет!

Зал грохнул в хохоте.

Петр Александрович изменился в лице и, забыв обо всем, быстрым шагом направился на улицу, обещая про себя всяческие кары нетрезвому товарищу.

«Такие дела! – вздохнул Петров-сын. – Один тренер на блядки усвистал, два других водку сейчас сядут пить. В этот раз батя на меня все повесил. А в той жизни, если бы не Борька Семенов, Вирке бы сломанным носом не отделался. Кстати, надо бы с ним переговорить, а то попрется, как тогда, Нинку провожать, там и огребет по полной программе».

Сразу после ухода тренеров завклубом сменила пластинку и громко объявила:

– Белый танец!

Звуки музыки эхом отдались в воспоминаниях Петрова. Жан Татлян пел о море, о любви:

Стихло на миг море у ног, чайка плывет
Над волной голубой.
После тревог, после дорог мне хорошо
                               рядом с тобой.

На секунду Саша закрыл глаза и представил другое время и место. Но тут его кто-то тронул за руку.

Открыв глаза, Петров увидел смущенно улыбающуюся Лену.

– Саша, можно тебя пригласить? – пролепетала она. Он улыбнулся и, отбросив воспоминания, которым теперь никогда не сбыться, пошел танцевать. Храбрости на приглашение хватило еще у Нины Зайцевой, танцующей с Ило Вирке.