Лже-Петр - царь московитов

— Отчего? Да оттого, что из Бранденбурга, обзаведясь патентом полковничьим, помчался к Нарве, чтобы как-нибудь своим помочь, в крепости будучи при должности. Но как-то раз, обратясь к бывшим подданным своим, увидел в них одну лишь мне, государю, измену. Убить меня хотели даже. Разуверившись в подданных, ещё недавно руки готовых мне лизать, принял я сторону вашу и до сих пор верен вам на службе.

Брови Карла, по мере того, как Петр говорил, поднимались в удивлении все выше.

— Русский великий государь, помазанник… на военной службе у короля шведов, врагов его земли? Не-по-сти-жи-мо!

Петр был готов то ли разрыдаться, то ли вцепиться в горло этому мальчишке. Он был посрамлен, унижен, и утешала его лишь цель дальняя — при помощи войска Карла нанести поражение своим, а после и сесть на трон.

Мужчины молчали долго. Дымились трубки. Теперь Карлу было и вовсе уж неловко за то, что он так много времени позволял себе бить по плечу царя Петра, насмехаться над ним, приглашать к пирушкам. Молчание прервал Книпер-Крон, который, казалось, обдумывал что-то, потирая лоб и шею, поглядывая то на царя, то на короля.

— Ваше величество, — зашепелявил он, обращаясь к Карлу, — я себе позволю молвить одно соображение, о, деликатнейшего, но и наинужнейшего свойства!

— Ну, говорите, — оторвался от своих дум король.

— Я, проникая в эти минуты в ваши мысли, видел, что вы готовите царю России тот же печальный удел, что и лег в основу плана вашего…

Петр дернулся всем телом, похлопал на эфесу шпаги и сказал:

— Уверяю, сейчас у вашего величества ничего бы не вышло!

— Да успокойтесь вы! — махнул рукой Карл. — Никто не собирается вас вязать и запирать в застенок. Книпер-Крон лишь распустил язык.

Карл лгал — он действительно обдумывал возможность вторичного водворения Петра в темницу. Книпер-Крон же, стыдливо сложив руки, сказал, делая испуганное лицо:

— Тогда покорно прошу меня простить. Мой же план сводился к следующему: вы, государь, не только предоставляете царю Петру полную свободу, но и… вновь делаете его государем всея Руси.

Карл вскочил на ноги так быстро, что ботфорты издали визгливый, похожий на звук пилы, скрип.

— А это уже кое-что, а, Петр Алексеевич? Я лишил вас воли и вороны, я же дарую её вам!

Петр стал мрачен, тяжело вздохнул.

— Короны государям вручают не владетельные особы, а сам Бог. Исхитить у них право на власть они не могут тоже — только смерти сие доступно. Так что не старайтесь! Если бы я хотел, то, будучи свободным человеком, отправился бы в Москву и объявил всему народу, что правящий над ними человек — не что иное, как самозванец. Но не спешу делать это — мне не поверят!

Карл загорячился:

— Да черт возьми! Неужели у вас не осталось каких-нибудь неопровержимых доказательств того, что именно вы, а не Шенберг, — царь?

— Нет, — сокрушенно покачал головой Петр, — тогда, под Нарвой, воеводы не поверили мне.

— Так это потому, что они вас принимали за шведа. Они догадались, что царя подменили. Ведь вести военные действия так, как вел он, может только засланный из вражеского лагеря. Ну, соглашайтесь! Я напишу длинное письмо вашим боярам — кому хотите, где своей королевской рукой подробно изложу перипетии ваших мытарств. Шенберг будет свергнут. Пришлите его ко мне, я строго поговорю с ним, а вы вернетесь на отчий престол! Вот и все!

Петр пожал плечами:

— Но зачем вам это надо? Ведь и я смогу продолжить войну с вами точно так, как ведет её самозванец.

Юнец Карл ловко подскочил к Петру, обнял его и даже поцеловал в щеку:

— О нет, зачем Швеции и России воевать между собой? Мне уже довольно славы от побед над негодяем Августом Саксонским, ввязавшимся в войну безо всяких поводов, изменив всем договорам. А нам-то с вами воевать не стоит. Во-первых, мой брат, я вас обязательно побью, и тогда вы потеряете по меньшей мере Украину. Но если мы с вами заключим какой-нибудь долгий мир, скажем так, на пятьдесят лет, то в знак моей приязни к вам я, так и быть, нарушу статьи Столбовского тракта и дам вам какой-нибудь кусочек в Ингрии. На здоровье, стройте там себе порт вроде архангельского, заведите купеческие суда и процветайте. А что хорошего в войне? Боже, какие траты! Пустеет казна, становятся нищими граждане, в боях гибнет цвет нации — ужас, безбожие, великий грех. Ведь нам, государям, за все эти бедствия на Страшном суде ответ дать придется.

Не наигранная речь Карла, а надежда на то, что при помощи его письма к боярам удастся-таки убедить их, что правивший ими прежде самозванец — швед, заставили Петра задуматься серьезно.

— Значит, поясни, чего ты хочешь от меня сейчас? — спросил скороговоркой.