Лже–Штирлиц: Низвержение кумира

    Его семья, совсем деревенская, по лимиту с трудом перебралась в пригород Ленинграда. Два старших брата Путина умерли от болезней (первый - еще грудным младенцем, второй - в детском доме в блокадном Ленинграде от дифтерита), и стареющие родители не сразу решились завести после войны нового ребенка. Когда Вовочка (горожанин в первом поколении в своей семье) родился в конце 1952 года, его отцу-инвалиду, 1911 года рождения,  прошедшему тяжелейшие испытания войной, которые безусловно наложили отпечаток на его внешний облик и на характер, был уже сорок один  год.

    Задумайтесь-ка над этой занимательной арифметикой. Ведь она означала, что будучи мальчиком десяти лет, Путин имел, соответственно, отца-инвалида, которому  было уже почти 52 года! Каждый, кто хоть немного помнит свое детство, без большого труда представит себе, что означал такой огромный возрастной разрыв между отцом и сыном. Малолетний сын должен был воспринимать своего отца практически глубоким стариком, не отцом,  а скорее дедом. И действительно, в отношении своего соседа, примерного ровесника его отца, сам президент прямо говорит в книжке: "... он мне казался ужасно старым..." Да и мать Путина, бывшая всего на год моложе его отца, "не шибко грамотная", едва ли с пятиклассным образованием, проработавшая уборщицей, дворничихой или прислугой всю свою жизнь, тоже должна была ассоциироваться у своего малолетнего сына со старой безграмотной бабкой, для которой предел воспитательных усилий заканчивался, по мнению учительницы Путина, на том, чтобы сын был накормлен, одет и обут. О воспитании души ребенка речи уже не шло. Формирование путинской личности было оставлено на самотек, переложено на плечи школьных учителей (которые мало чего добились до 6 класса).  

    Не удивительно, что между Путиным и его родителями не было и не могло быть нормальных, близких и теплых отношений, как об этом и проговаривается, в конце концов, президент в своей бесценной биографической книжке. Главной путинской школой была улица, двор, дворовая шпана. Взаимоотношения в семье Путиных были напряженно-нечеловеческие. Родители почти ничего не рассказывали. Как-то это не было принято у Путиных. Отрывочную информацию о своей семье маленький Вова получал косвенно, когда приезжал в гости кто-то из родственников. Мальчик слушал разговоры взрослых за столом - пьяные, сбивчивые беседы пятидесятых годов полушепотом, когда еще осталась устойчивая привычка сталинских лет помалкивать, чтобы не загреметь куда подальше. Как мог пытался понять подслушанное, додумать недосказанное. Но это были какие-то обрывки, фрагменты, причем не предназначенные специально для детских ушей. С самим Вовой, по признанию Путина, родители о себе никогда не говорили.

    Особенно отец. Любой мало-мальски грамотный педопсихолог сразу обратит внимание на такое полное отсутствие человеческого контакта между отцом и сыном, который не мог не сказаться негативно на формировании личности мальчика, росшего далеко не в самых комфортных условиях. Вообще откровенные воспоминания в автобиографической книжке о  путинском папаше бывшей классной руководительницы Путина  могут довести людей со слабыми нервами буквально до инфаркта. Школьный педагог сталинской закваски квалифицирует отсутствие в путинской семье обычных теплых слов и элементарной ласки (как она презрительно говорит - "сюсюканья"), как чуть ли не достойную подражания вершину педагогической науки. Но более всего поражают нормальное человеческое воображение размышления вслух путинского родителя о возможных мерах педагогического воздействия на хулиганистого отпрыска: "Убить, что ли?". Да, уж! Это обыкновенный советский папа про собственного мелкого сына говорит! Попахивает прямо Борисом Годуновым ("Я тебя породил..."). А вы еще удивляетесь теперь на путинское "мочить в сортире" в отношении чеченских боевиков. Тут нечего даже и добавить, разве только: яблочко от яблоньки недалеко падает...