Лжедмитрий. Царская плаха

– В другое время я поиграл бы с Романовыми. Вымотал бы ожиданием. Хуже нет, когда ждешь нападения, а враг молчит. Это выводит из себя и начальников, и рядовых ратников. Помытарил бы я Федора Никитича, заставил бы сутками не спать. Глядишь, и без боя сдались бы. Однако я больше ждать не могу. Виной тому слухи о выжившем Дмитрии. Я заставлю народ забыть об этом. Утром он будет обсуждать разгром подворья Романовых, потом – их злодейский помысел, следствие, суд. Казнь холопов. Зрелищ будет много. О Дмитрии люди забудут, но лишь на какое-то время. За эти дни ты должен будешь найти самозванца, если он вообще существует, а также тех поганцев, которые его прячут либо распускают слухи. Но все это после. Сперва Романовы.

Семен почесал бороду и вдруг заявил:

– Получается, что ты нарушишь слово, данное при воцарении. Враги наши сразу это используют.

– Ты о чем?

– О твоем обещании в течение пяти лет после восшествия на престол никого не казнить.

– Кто сейчас о том помнит?

– Найдутся такие, государь, и немало.

– Коли найдутся, то и им рты заткнем. Иван Грозный не любезничал с боярами, за то народ его и помнит. Я тоже не собираюсь. Хватит болтать. Езжай на Варварку, сам все там погляди, потом отправляйся в Кремль, прикажи стрельцам быть в готовности. Вернешься, доложишь и с Божьей помощью начнем!

– Слушаюсь, государь!

Подворье Романовых выглядело по-прежнему. За изгородью, ставшей крепостной стеной, стояли ратники, повсюду горели факелы, внутри кто-то отдавал приказы.

К Семену подъехал стрелецкий сотник Иван Банин, оставленный тут приглядывать за Романовыми. Окольничий хорошо знал его, было время, вино вместе пили. Положение изменилось, но Семен старых товарищей не забывал, хотя и требовал уважительного отношения к себе.

– Доброго здравия, Семен Никитич!

– Что у нас тут, Иван?

– Как видишь, холопы Романовых готовы к бою.

– Это вижу, что еще?

– Даже не знаю, говорить или нет.

– В чем дело, Иван?

– Да я как будто пушку видел. Ствол торчал из бойницы, слева от ворот.

– А тебе не померещилось?

– Да вот и не знаю. Будто видел жерло, а потом присмотрелся, вроде голова ратника.

– Откуда у Никитичей могут взяться пушки? Их на подворье отродясь не было.

– А крестьянский обоз? Зачем он столько бревен сюда привез, когда их на подворье и так завались?

– Значит, думаешь, что под бревнами лежали пушки, бочонки с порохом и ядра? Ты умом-то пораскинь! Где Романовы все это взяли?

– Того я, Семен Никитич, не ведаю, говорю о подозрениях.

– Лучше помолчи. Не могли Романовы добыть пушек. У них и пищалей-то всего десятка два.

– Значит, я обознался.

– Слушай меня. Скоро пойдем на подворье со всех сторон. Куда ударят главные силы, покуда не знаю. Думаю, с центрального входа, отсюда ловчее, места больше.

– Ворота хорошо укреплены.

– Пустое. Перед нами не крепостные стены, а обычный забор.

– За ним еще частокол.

– Так ведь дерево все, Ваня. А оно хорошо горит, коли поджечь с умом.

– Это так.

– Ты пока людей не трогай, пусть стоят на своих местах. Сам объезжай подворье, смотри внимательно, что внутри происходит.

– Может, проулки к реке закрыть разъездами?

– Что это даст? Подойти большой толпой от реки невозможно, проулки, берег узкий, местами обрывистый. Бежать к реке глупо, там даже лодок нет, а по суше далеко не уйдешь, да и не выпустим мы никого со двора. Гляжу, людишек поубавилось на улице.

– Так поздно уже, спать пора.

– Это хорошо. Я поехал в Кремль, ждать вам недолго. Что делать, скажу или передам, когда остальные силы подведу.

– Тебе, что ли, царь поручил напасть на подворье?

Семен Годунов принял важный вид.

– Мне, царь меня ценит, доверяет самые сложные дела.

– Глядишь, скоро и в бояре пожалует.

– А что, недостоин?

– Что ты, Семен Никитич, достоин, конечно!

– То-то же. Давай, смотри тут покуда.

Семен Годунов вскочил на коня и в окружении охраны погнал к Кремлю.

Борис Федорович не сдержался, сходил к стрельцам, сам проверил их готовность к бою. Воины кланялись, снимали шапки, приветствуя своего государя, клялись, что головы за него положат.

Годунов осмотрел войско, состоявшее из трех основных и одной резервной сотни, и остался доволен. Настроение у него поднялось, правда ненадолго. Боль в спине опять дала знать о себе. Пришлось вызывать доктора, пить снадобья, принесенные им. Царю полегчало.

Он сидел в кресле, когда на пороге появился окольничий.

– Дозволь войти, государь? – спросил тот, поклонившись.

– Входи, докладывай, что у нас на Варварке, на Москве?

– На Москве все спокойно, государь. На Варварке прохожих не осталось, разбрелись по домам, да и немудрено, время уже позднее. А вот на подворье как в улье пчелином. Холопы с оружием вдоль всего забора. Факелы горят. Ворота закрыты, завалены изнутри. Сотник, который там службу несет, доложил, что бояр не видел, но кто-то всем этим сбродом распоряжается.

– Ясно дело, у Романовых есть хорошие воины. Сколько всего людей на подворье?

– Никак не боле двух сотен. У них сабли да бердыши, пищалей мало. Я об этом уже говорил. Да и пороха там много быть не может. Его хранить негде. Опасно слишком.