Лжедмитрий. Царская плаха

– О нем только слышал. Но это ничего, Гриша, познакомимся. Главное, что он тоже о нас знает и ждет. Так что незваными гостями не будем. Князь много чего передать тебе велел, но все это по дороге.

– Утром выйдем?

– А чего время тянуть? Собирайся и выходи к дороге. Я там буду.

– Костыль с тобой?

– Фадей уже на Днепр поехал. У хутора встречать нас будет.

– Понятно. Ладно, я скоро!

К вечеру 12 апреля Андрюша и Григорий подъехали к дубраве, за которой виднелись хаты, покрытые камышом.

– Вот и хутор, но где же наш Костыль?

– Где? – Отрепьев усмехнулся. – Наверняка горилку с казаками пьет.

– Это кто пьет горилку? – донесся из дубравы голос Костыля.

Он тут же выехал на дорогу.

Холодов улыбнулся.

– Рад видеть тебя, Фадей. А к чарке здесь ты нередко прикладывался.

Физиономия Костыля распухла, от него изрядно несло перегаром.

– А чего не пить, Андрюша, коли люди добрые угощают, признают за своего? Чужаку они мигом башку срубили бы. Я вас тут третий день жду. Подумал, уж не случилось ли чего с вами по пути? Атаман Герасим предложил отряд вперед послать. Я его отговорил, сказал, что вы и не такими дорогами хаживали, и не в такое время. И все, слава богу, обошлось.

– Обошлось. А где атаман? На хуторе?

– Нет. Он решил для встречи с Гришкой шатер поставить в дубраве.

– С чего?

– Сказал, что подальше от чужих глаз.

– Чего же опасается атаман? Или ты проговорился, кто к нему едет?

– Обижаешь, Андрюша. О том, что Григорий – царевич Дмитрий, клянусь, никому ни слова не сказал. Герасим ждет важного гостя из Гощи. Вот и все.

– Откуда казачий атаман знает о Гоще?

– Так у него десятник Ян Бучинский – арианин тоже из Гощи на вольницу подался. Тут от его ереси мигом и следа не осталось, казак достойный. Тебе бы, Гриша, его в помощники. За ним есть люди и тут, и во всем курене. А курень – это два села и три хутора, более трех тысяч казаков.

Холодов кивнул.

– Добро. В этой дубраве?

– Нет, в дальней, с версту вниз по течению.

– Поехали.

Вскоре всадники выехали на поляну, посреди которой стоял шатер. Рядом с ним о чем-то говорили казаки, обвешанные оружием.

Один из них увидел гостей и вышел вперед.

– Это и есть Ян Бучинский, – сказал Костыль и выкрикнул: – Не узнаешь, что ли?

– Да как тебя не узнать.

Отрепьев, Холодов и Костыль подъехали к нему, соскочили с коней.

Бучинский посмотрел на Григория и спросил:

– Это и есть важный гость из Гощи?

– Он самый, – ответил Костыль.

Бучинский усмехнулся.

– И как поживают братья-ариане?

– Хорошо поживают, – ответил Отрепьев.

– Пан Хойский еще жив?

– А что ему станется?

– Князя Острожского видел?

– Да, в Остроге.

– Замок у него там похлеще, чем у иных королей. Ладно, куренной атаман ждет. Пошли в шатер.

– А что, у вас не принято лично встречать гостей? – спросил Отрепьев.

– Ого! А ты действительно не простой человек.

– Да. Скажи, будь ласка, как у вас говорят, пану атаману, чтобы он вышел из шатра.

Костыль чуть подтолкнул Отрепьева.

– Ты чего творишь, Гришка? Герасим тут хозяин и начальник.

– Но я не его подчиненный. Не выйдет, поедем в обрат.

Полы шатра распахнулись.

– А ты дерзок, Григорий Отрепьев. В гостях так не след себя вести.

– Ты Герасим?

– Я пан атаман.

– Будь здоров.

Герасим неожиданно рассмеялся и сказал Бучинскому:

– А этот человек мне нравится. Может постоять за себя.

– Может, – согласился Бучинский.

– Ладно, не будем собачиться. Ты приехал ко мне, я должен тебя встретить. Прошу в шатер.

Григорий шагнул вслед за атаманом. Его спутники остались на месте.

Ян Бучинский сел на лавку. Отрепьев и Герасим устроились на табуретах.

– Ну что же, давай поговорим, – заявил атаман. – Что ты хочешь, Григорий, от нас, казаков?

– Я желаю, чтобы ты и твои казаки помогли мне вернуть трон, коварно отнятый у меня, – четко проговорил Отрепьев.

Это было настолько неожиданно, что казаки разинули рты и переглянулись.

– Чего занять? – промямлил Евангелик.

– Трон русского государя.

– Погоди! При чем ты и трон?

– А при том, что я не Григорий Отрепьев.

– Кто же?

– Я – царевич Дмитрий Иванович, сын Ивана Васильевича Грозного и Марии Федоровны Нагой.

– Но ведь царевич Дмитрий погиб в Угличе!

– Погиб не я, а другой мальчик, которого мать моя привезла в Углич. Меня же она скрыла у верных людей.

– По Руси давно ходят слухи о том, что царь Борис послал в Углич людишек своих и велел им извести Дмитрия, но тот избежал смерти, – сказал Бучинский.

Евангелик явно не знал, как себя вести, кашлянул и пробубнил:

– А почем мне знать, что ты законный наследник?

Отрепьев достал мешочек, в котором хранил бумаги. Наперсный крест он надел раньше, перед тем как подъехать к Днепру.

– Смотри. Это выписка из церковной книги.

– Извиняй, гость дорогой. Это и подделать не трудно.

– А как подделать вот это? – Григорий расстегнул рубаху. – Это наперсный крест, который моя матушка, царица Мария Федоровна надела мне на грудь в младенчестве. Этот обычай идет с давних времен. Все наследники престола получали такой крест. Так что, Герасим, перед тобой царевич Дмитрий Иванович.

– Прости, я в великом смятении.

Отрепьев усмехнулся.

– Это объяснимо.

– Значит, ты желаешь вернуть трон?