Лжедмитрий. Царская плаха

– А теперь откушать?

В это же время в гостевую залу князя Вишневецкого вошел Иван Петрович Губанов. После приветствий вельможи сели в кресла. Слуга подал им отборное заморское вино.

Помощник Вишневецкого Богуслав Козур доложил о прибытии в Брагин Григория с отрядом.

Вишневецкий отпустил его, взглянул на Губанова.

– Твой царевич здесь.

– Я знал об этом.

– И ничего не сказал мне?

– Тебе есть кому докладывать. Что с Бориской?

– А ты не знаешь?

– Знаю о его вероломстве. Удивительно было бы, если бы он оставил тебя в покое.

– Да. Столкновения у городов, сожженных Годуновым, могут привести к серьезному противостоянию. Московский царь не успокоится, будет и далее разорять мои земли.

– Нет, дальше он не пойдет. Это же большая война, а ни Москве, ни Кракову она не нужна. Речь Посполитая и Россия не готовы к ней. У Бориски хватает забот внутри государства. Повсюду голодные бунты, разбой. Одна шайка Хлопка Косолапа чего стоит! Годунова бесит, что его до сих пор не извели. А как, если Хлопок имеет поддержку крестьян? Я слышал, будто Бориска собирается на Хлопка стрельцов бросить под началом окольничего Ивана Федоровича Басманова, первого воеводы в Новосиле.

– Однако это не помешало Годунову напасть на мои земли.

– Ты, извиняй, конечно, Адам Александрович, но неужто нельзя было по-иному решить?

– Нельзя! – отрезал Вишневецкий. – Давай не будем об этом. По-моему, у нас есть иные темы для обсуждения.

– Хорошо. Поговорим об Отрепьеве, или царевиче Дмитрии Ивановиче.

Вишневецкий усмехнулся.

– Надо бы нам с тобой определиться, Отрепьев это или царевич Дмитрий.

– Пусть будет царевич.

– Хорошо. Как и обещал, я заберу его к себе, введу в свиту, поверю в то, что он истинный царевич, после проверки формальностей. Тем более что семья наша состояла в родстве с Иваном Васильевичем Грозным. Мы с Константином Константиновичем Острожским обговаривали брак будущего русского царя, подбирали жену, которая могла бы влиять на него так же, как Ирина Годунова на Федора Ивановича. Особы, подходящие для этого, есть. Следует внимательно изучить их и подобрать именно ту, которая нам нужна. Я занимаюсь этим. У меня уже состоялись предварительные переговоры с Клаудио Рангони, папским нунцием при нашем дворе, о поддержке воскресшего царевича. Он обещал помочь, чем сможет.

Губанов откинулся на спинку стула.

– Несложно догадаться, чем именно. Он сделает все, дабы привлечь Дмитрия к римско-католической церкви, что тут же поставит жирный крест на всех наших усилиях. Католик никогда, несмотря ни на какое право на престол, не станет русским царем. Не понимаю, зачем ты связываешься с этим нунцием.

– Погоди, Иван Петрович, не горячись. Нунций прекрасно все понимает. Он человек крайне осторожный. Об обращении царевича в католичество речь не идет. Дело в том, что Рангони имеет немалое влияние на короля Сигизмунда, который должен будет принять и признать Дмитрия. Иначе тот не получит должной поддержки в Речи Посполитой.

– Ну если так, то хорошо. Однако этот ход с нунцием надо как следует обдумать.

– У нас есть время.

– Есть, но его остается все меньше.

– Согласен, но и торопливость пойдет только во вред.

– С этим согласен и я. Значит, подведем итог, Адам Александрович. Ты вводишь царевича в свиту, признаешь его, оказываешь ему почести, полагающиеся по чину, подыскиваешь невесту. Далее смотрим и размышляем.

– Возможно, не в той последовательности, какую ты определил, Иван Петрович, но по сути так.

– Хорошо.

4 июля после завтрака и утренней молитвы в палаты Отрепьева явился хозяин усадьбы.

– Доброго здравия тебе, пан Дмитрий.

– И тебе того же.

– Пришел сказать, что приехал князь Вишневецкий. Он прислал человека, который сказал, что его господин ждет тебя.

– Так мне ехать в замок князя Вишневецкого?

– Да. Ты видел крепость в центре города?

– Это замок, что стоит на возвышенности?

– Да.

– Видел.

– Это и есть резиденция князя.

– Мне ехать одному?

– Тебя проводит и представит Мазур. Он подтвердит, что ты и есть мой гость.

– Уразумел.

Хозяин усадьбы ушел.

Отрепьев надел шелковую рубаху, накинул на нее жупан, потому как с утра было довольно прохладно, нацепил саблю, закрыл голову четырехугольной шапкой-рогатывкой, популярной среди шляхты, вышел во двор. Там у коней стояли помощник пана Гритенского Чарек Мазур и Андрюша Холодов.

Отрепьев подошел к нему.

– Здоров был, Андрюша.

– Здорово, пан вельможный. – Холодов усмехнулся.

– Эту одежду приготовил мне пан Гритенский. Неудобно в ней.

– Привыкай. Тебе еще долго придется ходить в этом платье.

– Кто знает. Пан Гритенский сказал мне, что из Киева вернулся князь Вишневецкий. Он хочет меня видеть.

– Вот оно что. Так ты, значит, к нему?

– Да, прямо сейчас. Как-то не по себе мне, Андрюша.

– Пустое. Князь Вишневецкий наверняка знает о тебе очень многое, если не все.

– От Губанова?

– От тех людей, которые стоят над тобой.

– Интересно, что скажет князь?

– Так езжай и услышишь.

– Твоя правда. Тебе бы со мной, но Гритенский сказал, что Вишневецкий ждет только меня.

– Не боись, Гриша, все будет хорошо. Ты бумаги и крест наперсный взял?

– Взял.