Лжедмитрий Второй, настоящий

Сеча получилась кровавая. Хорошо, что стрельцы в красных кафтанах имели воинскую выучку и опыт сражений с татарами. Хорошо, что у Басманова были пищальщики, которые могли снимать бандитов прицельно, по выбору.

Разбойники, желая прорваться, нападали на стрельцов отдельными шайками со злобой и криками и даже сумели убить Басманова. Не стрелой, не пулей, а именно саблей достали.

С этого момента стрельцы как озверели. Никакой пощады не давали холопам. Добивали раненых, нещадно били подростков. Давили людей конями.

К вечеру все было кончено.

И вот только тогда Годунов направил под Можайск Засецкого с его людьми. Указание было очень коротким:

– Гнать и убивать!

Темир со своими желтыми стрельцами гнал и убивал. Гнал и убивал.

Остальное доделали становые и дьяки. Их дружба с душегубами быстро кончилась. Никто не может так быстро расправиться со своими закадычными ворами-дружками, как служилые блюстители порядка. Не только сдавали властям, но и сами убивали ворье на месте.

И тихо стало на дорогах под Москвой.

* * *

По правде говоря, Григорий Отрепьев не очень торопился в Польшу. Деньгами его Романовы снабдили – можно было покупать все желательное. Товарищи с ним рядом шли и делали все, что он им прикажет. Угроза страшного ареста московского уходила все дальше и дальше. Можно было гулять и гулять.

Одна вещь его только серьезно беспокоила: друзья его сильно были склонными к пьянству. Собственно, ради постоянного пьянства они и держались за Отрепьева. Оба были чрезвычайно тупы, хотя работоспособны как лошади.

Долго ходили они по Северской земле, собирая милостыню на храм. Причем Отрепьев, к ужасу монахов, запросто залезал в церковную казну.

– Ты что Божьи деньги берешь? – спрашивал трусливый Михаил. – Гореть в аду будешь.

– На Божьих людей и беру Божьи деньги, – отвечал Гришка. – Вы, что ли, не Божьи люди? Или вам пить-есть не надо?

Монахи умолкали.

Он вовсе не собирался возвращаться в Московию, а тратить личные деньги на содержание временных друзей ему было совсем не с руки.

Но долгое бесцельное шатание из монастыря в монастырь, из обители в обитель начинало ему надоедать. Пора было проявляться царским человеком.

В Новгород-Северском Преображенском монастыре Гришка пришелся по душе строителю Захарию Лихареву своей ученостью. И не только ученостью, а столичным вежливым поведением и столичными разговорами. Ему и его спутникам разрешили даже стоять на клиросе и участвовать в богослужении.

– Давайте покажите нашей братии, как московские люди петь умеют. Поучите наших нехристей!

Скоро Отрепьев стал служить обедню вместе с попами:

– Для чего не поработать святым человеком будущему государю? Все хорошее ему зачтется. Как много посвящал Божьим делам царь Иван!

В монастыре была хорошая, почти европейская библиотека. Своим знанием Библии и умением грамотно писать Отрепьев потряс архимандрита Иону, и тот разрешил ему пользоваться книгохранилищем.

– Божье слово для Божьих людей, – сказал он. – Читай и запоминай на пользу людям.

Решив покинуть монастырь, для своих главных престольских замыслов Григорий задумал сделать первую пробу.

При выходе он оставил на внутренней стороне книги откровений святого архиепископа Кесарийского надпись:

«Я – царевич Дмитрий, сын царя Ивана. А как буду в Москве на престоле отца своего, я тебя, святой отец, всем пожалую за то, что ты меня покоил у себя в обители».

А вдруг эта небольшая писулька сама собой начнет работать. Может, пользу и принесет.

Архимандрит, случайно натолкнувшись на эту надпись, пришел в ужас. Потом затолкал книгу на самый дальний верх, куда только позволяла длинная лестница и его поздний возраст, и постарался о ней забыть.

Охотников читать в монастыре не было ни одного.

Отрепьев с монахами двинулся дальше на юг. Впереди светил или престол московский, как обещали московские Романовы, либо долгое путешествие в Иерусалим ко гробу Господню.

Первая перспектива была заманчивее, но со многими опасными вариантами, вплоть до потери головы. Вторая не столь заманчивая, но более спокойная в смысле сохранения жизни.

Гришка постепенно начал готовить своих товарищей к тому, что они ходят по Руси не с простым дьяконом, а с будущим царем московским.

– Ох, непростой человек перед вами! Далеко не простой! Царской семьи! Вы думаете, зря что ли патриарх Иов так меня привечал.

Во время рассказа они внимательно смотрели ему в рот, но мысль его воспринимали с трудом.

В доме одной женщины узнали, что везде стоят заставы: кого-то ловят. Правительство московское ставило посты на всех дорогах. Кого-то слишком сильно искали: ни с каким документом, ни с какой бумагой выезда ни в Литву, ни к немцам не было.

Когда эта страшная новость коснулась ушей Отрепьева, он помертвел. Он понял: ловят его! Кто-то из Романовых его сдал.

У него похолодел низ живота и ослабли ноги.

Слава богу, что его спутники были на удивление пустоголовыми. А не то могли бы здорово заработать, выдав его.