Лжепророк

– Нет, он не демон, хотя помыслами с нами схож. Он – человек… вернее, был таковым. В одиночку он обречен, но с нашей – твоей и моей – помощью не может не победить.

– Смертный супротив смертного?

Подобное Инарию показалось забавным и в то же время разумным, а если сей смертный – попросту пешка Диабло… что ж, тем проще ангелу будет впоследствии использовать человечишку в своих целях.

– И кто же сей человек, коего более нет? – осведомился он.

– Этого смертного ты знал… и знал неплохо… в бытность его верховным жрецом Мефиса.

Мефис… Мефисто… Да, о ком ведет речь владыка демонов, Инарий, действительно, знал очень и очень неплохо.

– Малик? – уточнил Пророк, позволив личине смертного озариться легкой улыбкой. – Стало быть, Малик…

– Да.

С этим Диабло – разумеется, выбрав для сего случая не самый жуткий из ликов – позволил себе улыбнуться ему в ответ.

Глава одиннадцатая

Мендельн что-то скрывал – это Ратма почувствовал сразу же. Едва появившись среди идущих вперед эдиремов (и многих из них при том перепугав), он обнаружил, что часть мыслей ученика для него недоступна.

Конечно же, он без промедления известил об этом Траг’Ула.

– Я уже знаю, – отозвался дракон. – И какими бы чарами он ни защищался, защита непроницаема даже для меня.

Сам Ратма тоже не знал, каким образом смертному, несмотря на всю его одаренность, удалось достичь подобного.

– Но это же невозможно!

– Да, – согласился дракон. – Для него – невозможно.

Вдобавок, Ратма заметил, что Мендельн подчеркнуто не обращает на него никакого внимания. Сие обстоятельство разъярило Древнего невероятно.

– Мендельн уль-Диомед, нам нужно поговорить.

Ульдиссианов брат оглянулся.

– Мы почти у кеджанских ворот. С разговорами придется повременить. Я тут все думаю, как бы нам войны избежать.

– Сколько бы крови ни пролилось в бою эдиремов с кланами магов, по сравнению с истинной опасностью все это пустяки.

– Ну уж нет: толика этой крови может оказаться кровью Ульдиссиана! – с несвойственным ему пылом прорычал в ответ Мендельн.

Его горячность только лишний раз подтверждала: в отсутствие сына Инария произошло нечто такое, о чем Мендельну не угодно ему сообщать… и кое-какие ужасные предположения на сей счет у Ратмы имелись.

– Сын Диомеда, разговор состоится. Немедля.

Ученик остановился. Прочие эдиремы почли за лучшее продолжить путь, обходя двоих в черном сторонкой.

– Немедля? Как обычно, все ради твоего удобства! – выпалил смертный. – А когда мне нужно поговорить с тобой, ты, видите ли, где-то там чем-то занят! А когда мне нужен ясный ответ, говоришь одними загадками!

Определенно, пока Ратмы не было, здесь что-то стряслось. Древний украдкой от Мендельна потянулся мыслями вдаль и, памятуя о коварстве отца, принялся старательно, не упуская ни одной мелочи, осматривать окрестные джунгли.

Вскоре он обнаружил то самое, что Мендельну, надо полагать, и хотелось сохранить в тайне.

За ордой эдиремов тенью крался Ахилий.

– Да, теперь вижу, – негромко пробормотал Ратма, ничуть не изменившись в лице. – Прошу прощения за непонимание проблемы.

– Нет! – воскликнул Мендельн, потянувшись к нему. – Дело не в…

Но Ратма уже исчез, дабы возникнуть в зарослях джунглей, за спиной крадущегося вдоль дороги охотника.

– Прости, Ахилий, – сказал он. – Как ни жаль, но…

Увы, Древний забыл, с кем он имеет дело. Не успел он закончить, как лучник, не стесненный границами жития, обернулся и изготовился к выстрелу.

Свистнувшая над ухом, стрела отвлекла внимание Ратмы от всего прочего. Очевидно, только это Ахилию и требовалось: вместо того, чтоб продолжить бой, охотник, не мешкая, метнулся в кусты.

Но если он полагал таким образом скрыться от Ратмы, то жестоко ошибся. Древний в этот раз подготовился лучше, – он взял и исчез.

При иных обстоятельствах выражение, возникшее на мертвенно-бледном лице охотника в тот миг, когда сын Инария появился из ниоткуда прямо перед ним, могло бы показаться забавным. Изумленно разинув рот, Ахилий потянулся к внушительного размера ножу за поясом.

– НЕТ.

Голос заставил обоих замереть на месте. Надо заметить, Ратме пришлось куда хуже, чем Ахилию, по всей вероятности, в последние дни слышавшему этот голос не раз. Оглядевшись в поисках говорящего и не обнаружив, не почувствовав вокруг ни души, Древний встревожился сильнее прежнего.

Сверкнув глазами, он вновь повернулся к лучнику. Ахилий молчал, однако выражение его лица поведало Ратме обо всем, что ему требовалось знать.

– Это он, – выдохнул Древний. – Действительно он.

Но прежде, чем он успел сказать еще хоть что-нибудь, со стороны Мендельна и толпы эдиремов донеслись крики. Ратма взглянул туда.

Лазурное небо впереди внезапно сделалось настораживающе зеленым.