Лжец

«Профессор Дональд Трефузис, — начал он нараспев, тем кошмарным тоном декламатора, который политики приберегают для публичного исполнения 13-й главы „Первого послания к коринфянам“, — руководитель королевской кафедры филологии и старший тютор колледжа Св. Матфея, предстал этим утром перед кембриджским мировым судьей по обвинению в грубой непристойности…»

Мензису пришлось прерваться. Пока он читал, в углу комнаты начала раскачиваться долговязая лампа-софит. Нога ее поскрипывала, а сама она никак не могла решить, грохнуться ли ей на пол или все же вернуться в вертикальное положение. Ко времени, когда осветитель, заметив непорядок, опрометью кинулся к ней, она отдала окончательное предпочтение полу. Именно взрыв десятикиловаттной стеклянной колбы и прервал истекавший из Мензиса словесный поток.

— О боже, — вскакивая, смятенно воскликнул Эйдриан. — Похоже, моя нога случайно запуталась в ваших кабелях. Мне так жаль…

Режиссер Би-би-си улыбнулся ему, не разжимая стиснутых зубов.

— Если мистер Хили сможет спокойно просидеть всего три минуты, — сказал Мензис, — я возобновлю…

— Вы дошли до грубой непристойности, — подсказал Эйдриан.

— Благодарю вас. «…По обвинению в грубой непристойности. В три часа предыдущей ночи профессор был арестован в мужском туалете „Паркерз Пис“. Юноша, которому было по описанию лет 15–16, скрылся после схватки с полицией. Профессор (66 лет) признал себя виновным. Получить сегодня утром комментарии президента колледжа Св. Матфея нам не удалось. Дональд Трефузис, хорошо известный своими статьями и выступлениями по радио, сообщил корреспонденту „Ивнинг ньюс“, что жизнь на удивление странна».

— Да, хорошо, спасибо, Гарт, — сказал президент. — Думаю, всем нам прекрасно известны подробности драмы, которая разыгралась нынче утром в суде. Насколько я понимаю, вы считаете, что мы должны предпринять что-то в связи с этим?

— Предпринять? — воскликнул Мензис. — Разумеется, мы должны что-то предпринять!

Эйдриан снова вскочил.

— «Хувер», «Риглиз», «Маджикот», «Бенсон энд Хеджез», «Персил», «Шейк энд Вак», молочный шоколад «Нестле», — отрапортовал он и снова сел.

У него имелись смутные представления о том, что упоминать имена торговых марок в передачах Би-би-си не разрешено.

— Спасибо, Эйдриан, — сказал президент, — этого довольно.

— Да, сэр, господин президент, сэр! — откликнулся Эйдриан.

Снова заговорил Тим Андерсон:

— Не думаю, что я ошибся, заметив…

— Если бы студент скомпрометировал себя подобным образом, — произнес Мензис, — мы без колебаний отчислили бы его. Профессор Трефузис такой же член колледжа, как и любой студент. Я заявляю, что устав колледжа от 1273 года, а также последующие статуты от 1791 и 1902 требуют от нас, чтобы мы предпринимали меры дисциплинарного воздействия против любого коллеги, запятнавшего доброе имя колледжа. Я вношу предложение, чтобы наше заседание незамедлительно потребовало бы от профессора Трефузиса освободить пост старшего тютора, и далее, я вношу предложение настоять на том, чтобы он воздержался бы от любого активного преподавания в этом колледже на срок в один год. По меньшей мере.

— Умелое использование сослагательного наклонения, — пробормотал Эйдриан.

— Нет, подождите, Гарт, — сказал президент. — Я уверен, все мы не меньше вашего потрясены тем, что Дональд… Дональд… в общем, его поведением. Но не забывайте, где мы с вами находимся. Это Кембридж. Здесь существует традиция мужеложства.

— Задомиты, они, знаете ли, повсюду, — запел дискантом девяностолетний заслуженный профессор в отставке Эйдриан Уильямс. — Мне говорили, Виттгенштейн был задомитом. А недавно я прочитал, что и Морган Форстер, вы помните Моргана? Сосед мой по Королевскому. Он еще «Путешествие в Индию» написал и «Говардс Энд». Заявился однажды в столовую в шлепанцах. Так я прочитал, что и этот был задомитом. Поразительное дело! Ну да теперь-то, по-моему, все такие. Просто все и каждый.

Краснолицый статистик разгневанно ударил кулаком по столу.

— Только не я, сэр, только не я! — громко объявил он.

— Не думаю, что мы вправе безбоязненно не обсуждать диалектику геев в качестве проявления энергического начала, а гомофобные ограничения, кои стимулируют маргинализацию, как функционально реактивный дискурс, — поведал всем Тим Андерсон.

В углу оператор, совершенно не способный решить, на ком следует задержаться, переводил камеру с одного конца стола на другой.

— Если позволите, — сказал Эйдриан.

Он только что вскрыл пачку сигарет и теперь смял целлофан с таким треском, что стрела микрофона, как раз подъехавшая к нему, отскочила, будто напуганный жираф, в сторону и долбанула Мензиса по башке.

Помощница режиссера, сжимавшая в руках пюпитр с зажимом, хихикнула и получила от президента взгляд, преисполненный кромешного презрения.

Однако Мензиса так просто было не сбить:

— Факт остается фактом, магистр. Существуют законы. Гомосексуальные акты могут совершаться только между взрослыми людьми, по обоюдному их согласию и в местах индивидуального пользования.

— Доктор Мензис, разрешает ли закон публично испражняться? — спросил Эйдриан.