Лжец

Разлив по стаканам вино, Эйдриан тронулся по либраринту к кабинету, вмещавшему Дональда, его письменный стол, компьютер и магнитофон. Кабинет этот находился в середке комнаты и представлял собой внутреннее святилище площадью не более чем в шесть квадратных футов и футов восьми в высоту, построенное исключительно из книг, большинство которых было, судя по всему, на румынском языке. Имелась даже дверь. Когда-то она составляла часть декорации в студенческой постановке «Травести»,[86] очень понравившейся Трефузису. Режиссер-постановщик, Бриджит Арден, ученица Трефузиса, преподнесла ему дверь в подарок. Поначалу ее удерживали в стоячем положении — как и на сцене — особые противовесы, но потом выросшие вокруг штабеля книг придавили дверь, и теперь она стояла на месте так прочно, что лучше и не придумаешь.

Одно из преимуществ этого странного внутреннего помещения, как уверял Трефузис, состояло в том, что оно образовывало великолепную звуконепроницаемую камеру, в которой очень удобно записывать выступления по радио. Эйдриан же считал, что оно потворствует присущей Трефузису агорафобии или, по меньшей мере, клаустрофилии, в наличии коих у себя Дональд никогда бы не признался.

Когда Эйдриан на цыпочках вошел с двумя стаканами вина в кабинет, Трефузис говорил в микрофон:

— …а поскольку это затруднение, во всех его благородных, монументальных пропорциях, теперь уже известно вам благодаря достойным усилиям прессы, я до поры до времени избавлю вас от описания его безвкусных подробностей, хоть и надеюсь поделиться с вами оными — непредвзято, прямо и мужественно — еще до того, как закончится год. А пока я, если позволите, прерву эти беспроводные эссе и отправлюсь посмотреть мир. Когда же мне станет ясно, что он собой представляет, я, будьте уверены, дам вам об этом знать — тем, кому сие интересно, разумеется; прочим останется лишь строить догадки. Тем временем если вы были с нами, то продолжайте быть и даже не думайте с этим покончить.

Трефузис вздохнул и положил микрофон.

— Да, все это очень печально, — сказал он.

— Куда пристроить вино? — спросил Эйдриан, оглядываясь в поисках свободного места.

— Я бы попробовал в горло, милый юноша, — ответил Трефузис, забирая стакан и отхлебывая из него. — Ну-с, полагаю, ты пришел рассказать мне о заседании?

— Это было возмутительно, — сказал Эйдриан. — Мензис жаждал твоей крови.

— Миляга. Как глупо с его стороны, ее там и не было вовсе, все время оставалась здесь, струясь в моем теле. Пришел бы и попросил. Он сильно страдал?

— Во всяком случае, моя тактика ему удовольствия не доставила.

Трефузис в тревоге взглянул на него:

— Ты ведь не сказал ничего лишнего?

Эйдриан описал ход заседания. Трефузис покачал головой.

— Ты вел себя, как очень глупый мальчишка. Полагаю, письмо мое Клинтон-Лейси зачитал?

— Да, оно, пожалуй, выбило почву из-под ног Мензиса. Однако в нем не было необходимости, Дональд, никто не хотел твоей отставки. Зачем ты его написал?

— У сердца свои резоны.

— И будь поосторожнее с Мензисом. Готов поспорить, на следующий год он постарается помешать твоему возвращению.

— Глупости, нас с Гартом просто-таки переполняет любовь друг к другу.

— Он твой враг, Дональд.

— Ничуть не бывало, — сказал Трефузис. — И не будет им, пока я его так не назову. Он может страстно желать этого, может встать предо мной на одно колено и молить об открытой враждебности в самых насильственных ее проявлениях, однако для стычки, как и для случки, необходимы двое. Я сам выбираю себе врагов.

— Ну, если ты так говоришь…

— Я так говорю.

Эйдриан отпил вина.

— Маслянистое, верно? И ваниль, как запоздалый сюрприз.

— Да, да, великолепно… м-м…

— Ты хочешь что-то спросить?

Момент был довольно трудный.

— Дональд?

— Да?

— Насчет прошлой ночи…

Трефузис смерил Эйдриана печальным взглядом.

— О боже, ты же не собираешься задавать мне неудобные вопросы, правда?

— Нет, — ответил Эйдриан. — Если тебе они кажутся неудобными, то нет.

— Я подразумевал тебя, — сказал Трефузис. — Ты ведь не хочешь попасть в неудобное положение?

Эйдриан безнадежно махнул рукой:

— Просто это выглядит так… так…

— Так гадко?

— Да нет же! — воскликнул Эйдриан. — Я не это имел в виду, я хотел сказать, это выглядит так…

— Так не похоже на меня?

— Ну…

Трефузис потрепал его по плечу.

— Давай отправимся в «Лопатку», — сказал он. — Уверен, у Боба найдется для нас симпатичный и тихий столик.

В «Бараньей лопатке» яблоку было негде упасть. В одном углу хоровики из колледжа Св. Иоанна, уже успевшие набраться «Пимза» на каком-то устроенном по случаю начала мая садовом приеме, исполняли a capella версию «Послания в бутылке», в другом яростно пихали друг друга в грудь двое компьютерных разработчиков, обладателей миллионных состояний. Эйдриан вспомнил, как два года назад один из них стрелял у него сигареты в «Орле». Ныне его компания стоила шестьдесят миллионов фунтов.

Хозяин заведения живо приблизился к ним и подмигнул.

— Профессор Трефузис, сэр, и юный мистер Хили! — сказал он и откинул голову назад, точно получивший солнечный удар старшина на плацу. — У нас нынче немного шумно, сэр.