Лжец, лжец (ЛП)

Я поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, к комнате Евы, и тишина, которая царила в коридоре, наполнила меня неуверенностью. Добравшись до ее открытой двери, я зашел внутрь. Мне не нужно видеть, что каждая частичка Евы исчезла, чтобы знать, что комната казалась другой, заброшенной.

Я опоздал.

Мое сердце бешено заколотилось в груди. Даже когда мы не разговаривали, Ева все еще была рядом. Она наблюдала за мной, прежде чем уловила, что я наблюдал за ней. Она слушала до того, как поняла, что я играл для нее. Она была моей до того, как я показал ей, что она моя. Она поглотила меня еще до того, как я к ней прикоснулся. Ее присутствия было достаточно, и теперь ее отсутствие разьедало меня, как раковая опухоль.

Я должен найти ее. Мой телефон зажужжал, когда я шагнул к комнате родителей, и достал его из кармана.

Уитни: С ней все в порядке?

Тяжело вздохнув, я ответил: Ее здесь нет. Направляюсь в аэропорт с билетом в один конец до Кали.

Уитни: Подожди. Правда?

Появляются три точки, и она добавляет: Почему? Не из-за меня же, верно?

Я: Нет.

Я сглатываю, печатая: Из-за меня.

Убирая телефон обратно в карман, я открыл дверь родительского дома. Чертовски пусто. Я спустился вниз, но каждая пустая комната, в которую я заходил, сверлила дыру у меня в животе. Я нашел Марию в прачечной, складывающую полотенца, и постучал в открытую дверь.

Когда она снова посмотрела на меня, морщины на ее лице стали глубже, как будто она постарела на пять лет с тех пор, как я ушел этим утром.

— Ева? — спросил я.

Она вздохнула и покачала головой.

— Pobre chico (Пер. Бедный мальчик). Водитель увез ее вместе с сумкой.

— Черт.

Я застонал и запустил обе руки в волосы. Поблизости было два аэропорта, и Ева могла направиться в любой из них.

— Ты знаешь, где моя мама?

— Задняя кухня. Pero apurate (Но поспеши). Она сама не своя.

Я кивнул в знак благодарности и ушел через гостиную. Для того, кто утверждал, что ненавидел обман, моя мама определенно знала, как чертовски обманывать. Растения в горшках размывались, когда я шел по узкому коридору и распахнул дверь. В ту секунду, когда я заметил свою маму, в моей груди стало нарастать смятение.

Она прислонилась к стене, винный бокал свободно болтался в ее руке, а пустая винная бутылка валялась на боку у ее ног. Темные волосы беспорядочно выбивались из ее растрепанного пучка, когда она смотрела на книгу, лежащую открытой на стопке коробок перед ней.

— Привет, дорогой, — спокойно сказала она и перевернула страницу. — Разве ты не рад застать меня дома? По-видимому, друзья отменяющие планы с друзьями в тренде.

— Где она? В каком аэропорту? — прорычал я.

— Ева сейчас удобно устроилась на заднем сиденье роскошного автомобиля с уважаемым водителем. Я же говорила тебе, с ней все в порядке, — пробормотала моя мама, не поднимая глаз. — Я имела это в виду.

В порядке? С ней не все в порядке, пока она не здесь. Со мной.

— Если ты так уверена, позволь мне убедиться.

— Иди сюда.

— Что?

Она выгнула бровь и посмотрела на меня.

— Ради всего святого, не делай такой серьезный вид. Я сказала, иди сюда.

Недоверие скользило в каждом моем шаге по направлению к ней. Только оказавшись перед ней, я понял, что она не читала книгу. Она листала старый фотоальбом.

Она взяла свой iphone и просмотрела контакты.

— Вот, — сказала она, протягивая его мне.

Мой взгляд прищурился на телефоне, но я взял его.

— У меня все еще есть сотовый Евы, но это номер водителя. Давай, позвони ему, — она сделала большой глоток бренди. — Как только ты почувствуешь себя достаточно уверенным, я предлагаю тебе вернуться в школу. Ты не закончишь школу, прогуливая занятия.

Я набрал номер и переключил телефон на громкую связь. Мой пульс участился. Я должен был бы почувствовать подобие облегчения от звука звонка, от того, что стал на полшага ближе к тому, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но беспокойство, сжимающее мои плечи, только усилилось. Если Пол, черт возьми, накачал бы ее наркотиками в школе, переполненной людьми, я ничего не мог с этим поделать. Я не расслабился, пока не услышал бы ее голос.

После четвертого гудка ответил грубый голос.

— Билл О'Киф.

Я сделал долгий выдох.

— Да, привет. Я надеялся поговорить с вашей пассажиркой. Это ее… Брат.

Я сдержал свое отвращение от того, что назвал себя братом, прежде чем мама успела уловить выражение моего лица.

— Миссис Резерфорд там? — спросил я.

— Да.

— Мне нужно поговорить с ней, пожалуйста.

Я посмотрел на маму, которая вздохнула.

— Это она, — вместо того, чтобы говорить громче, она повысила голос на целую октаву выше обычного. — Что там?

— Миссис Резерфорд, я как раз собирался связаться с вами. К сожалению, возникла проблема.

На полпути к тому, чтобы поднести бокал к губам, ее рука замерла.

— Что, простите?

Мои челюсти сжались, и я крепче сжал телефон.