Лжец, лжец

— Мы должны серьезно отнестись к твоему выздоровлению, Истон. Важно, чтобы ты почувствовал себя лучше и вернулся к нормальной жизни.

Попала в точку.

— Google и это тебе подсказывает?

— Ага.

Прочищая горло, я отбросила его руку и повела к дивану, затем легонько толкнула, пока он не сел.

Он вытянул ноги, откинулся назад и лениво посмотрел на меня.

— Хорошо, — веселье, окрашенное чем-то гораздо более мрачным, звучало в его голосе. — Продолжай, Ева. Скажи мне, как ты собираешься заставить меня чувствовать себя лучше.

Мои губы приоткрылись, когда эти слова пронеслись сквозь меня и осели там, где не должны. Это несправедливо. В Интернете сказали, что ему нужно отдохнуть. Изучая меня, его губы скривились в легчайшем намеке на улыбку, и мои глаза сузились, когда я увидела вызов в выражении его лица. Чего он не знал, так это того, что Ева, на которую он смотрел, совсем взрослая, а его глупое, незрелое, сексуальное, мужественное, восхитительное — подождите, нет, его упрямство не шло ни в какое сравнение с моим.

— Это не сработает, — сказала я, выгибая бровь. — Мне нужно, чтобы ты снял несколько слоев одежды.

Его брови взлетели вверх, а мои щеки покраснели, когда я поняла, как это прозвучало. Быть взрослым — это чертовски круто.

— Из-за жары. Важно, чтобы тебе не было слишком холодно или слишком жарко, поэтому я уже включила обогреватель, так как на улице идет дождь.

Его губы дернулись.

— Я ничего не буду снимать.

— Истон…

— Но я позволю тебе снять одежду для меня.

Жар разлился внизу моего живота. Он играл нечестно. Может, я уже совсем взрослая, но я все еще Ева. Никто не играл грязно лучше меня.

Я медленно улыбнулась и встала между его раздвинутых ног.

— Я бы с удовольствием раздела тебя.

Я провела пальцем по его джинсам, затем наблюдала, как дернулся его кадык, когда опустилась на колени.

— Сначала, — тихо начала я, скользя ладонями вверх по его футболке.

Его живот поднимался и опускался под моими прикосновениями, пресс напрягся, когда я продвинулась выше. Достигнув его плеч, мои пальцы скользнули под его куртку, и я стала снимать ее.

— Твою куртку.

Его глаза из-под тяжелых век смотрели на меня, пока я медленно стягивала рукава с его бицепсов вниз по рукам. Я наклонилась ближе, чтобы стянуть ткань у него за спиной, позволяя своей щеке коснуться его джинсов, прямо под пуговицей. Он зашипел на выдохе, вызывая теплый трепет удовлетворения внизу моего живота. Вот только ощущение не прекращалось; оно становилось тяжелее от его внимания ко мне, и мне внезапно стало слишком жарко, слишком липко.

— И твою футболку тоже, — выдохнула я. — Давай снимем ее.

Низкий звук вырвался из его груди, когда я начала снизу и не торопясь подняла материал вверх медленно, очень медленно. Он вздрогнул от моего прикосновения к его обнаженной коже, его взгляд остановился на моей груди, когда я поднялась, чтобы стянуть футболку через его голову.

Я открыла рот, чтобы подразнить его, когда мое внимание привлекли отметины на его коже — одна из них представляла собой четкую вертикальную линию, начинающуюся между грудной клеткой и заканчивающуюся над пупком, в то время как другая грязная, горизонтальная, тянулась от правой стороны талии до спины. Я втянула воздух, снова опустилась на колени и провела пальцем по каждой ране, от которых наверняка остался бы шрам. Тепло к нему переполнило меня, заставляя мое сердце биться быстрее. Он обещал обеспечить мою безопасность, и он это сделал. Даже когда это означало, что он чуть не лишился жизни в процессе. Мои легкие сжались, когда вся тяжесть того, что он для меня сделал, проникла в мои поры, и чем дольше я смотрела на его отметины, тем больше верила в слова медсестры: шрамы действительно могли быть красивыми.

— Истон, — прошептала я дрожащим голосом.

Наклоняясь вперед, я закрыла глаза и покрыла нежными поцелуями тот, что вел к его спине. Он слегка дрожал у моих губ, пальцами перебирая мои волосы.

— Не думаю, что я когда-либо говорила тебе спасибо.

Когда я наклонила голову, чтобы взглянуть на него, он наблюдал за мной так пристально, что я вздрогнула. Его брови сдвинуты, глаза мягкие, но суровые, в них были эмоции, которые я не могла прочесть.

— Я бы сделал это снова, — сказал он. — Ты знаешь это, не так ли?

Сглотнув, я кивнула. Я не сомневалась, что он бы так и поступил. Крадя свою решимость, я оставила последний поцелуй на его животе, затем встала.

— Я собираюсь быть лучшим человеком, который когда-либо заботился о тебе. Оставайся здесь.

Приподняв бровь, он остался сидеть, когда я повернулась и направилась к мини-кухне. Когда я вернулась, в одной руке у меня блюдо с лососем, а в другой — миска с супом. Я осторожно поставила их на кофейный столик и села крышки.

— Итак, я знаю, что врач сказал, что тебе не нужна специальная диета, но у интернета есть рекомендации, как сохранить твои оставшиеся почки крепкими.

Я сощурилась и отвела взгляд, пытаясь вспомнить, что, черт возьми, я запомнила. Может, я и не знала, что делала, но знала, что не могла все испортить.