Лжец на кушетке

Раздали седьмую и последнюю карту. Шелли схватил три свои карты, которые лежали рубашками вверх, тщательно их перетасовал и медленно раскрыл их. Он тысячу раз видел, как делал это его отец. Туз треф! Вот черт! Хуже карты просто быть не могло. Начать с четырех небольших бубен и закончить тремя тузами. Они были бесполезны – даже хуже, чем просто бесполезны, потому что ему наверняка не удастся выиграть, но и раскрывать их было жалко. Не рука, а проклятие судьбы! Он попал в ловушку; и он должен был остаться в игре. Он проверил обстановку. Лэн, Арни и Вилли делали ставки, повышали их снова и снова. Тед и Гарри сбросили карты. Его восемь сотен. Сбросить карты? Пять игроков в игре. Шансов на победу нет. Трудно поверить, что ни у кого не найдется чем побить трех тузов.

Но все же… все же… хорошей карты не было ни у кого. Может быть, думал Шелли, ведь может быть так, что остальные четыре игрока рассчитывают на нижний банк! Лэн выложил пару троек; может, он пытался собрать две пары или тройки? Это было на него похоже. Нет! Спустись с небес на землю, мечтатель! Спаси свои восемь сотен. У тебя нет шансов выиграть с тремя тузами – у кого-то должен быть на руках флеш или стрит. Обязательно должен быть. Иначе за каким чертом они делали ставки? Сколько на кону? Тысяч двенадцать, как минимум, может, и больше. Он мог вернуться домой, к Норме, победителем.

А открыть карты сейчас – и узнать, что три его туза могли принести ему выигрыш, – видит бог, он никогда не простит себе, что у него не выдержали нервы. Он никогда не забудет этого. Черт! Черт! У него не было выбора. Он слишком сжился с мыслью о выигрыше, чтобы отступать. Шелли послал к черту восемь сотен.

Развязка была быстрой и милосердной. Лэн открыл флеш от короля, и три туза Шелли почили в бозе. Но даже Лэну с его флешем не удалось выиграть: Арни открыл фулл-хаус, полностью закрытый, а это значило, что он собрал его с последней картой. Черт! Шелли понял, что, даже если бы ему удалось собрать бубновый флеш, он не смог бы выиграть. И даже если бы он получил желанную тройку или четверку, он все равно не получил бы нижний банк – Билл открыл прекрасную руку младших козырей: пятерка, четверка, три двойки и туз. Шелли почувствовал, как слезы подкатывают к горлу, но, одарив игроков своей ослепительной улыбкой, он произнес: «И не говорите мне, что это развлечение не стоит двух тысяч долларов!»

Все пересчитали фишки и обменяли их на деньги у Лэна. Их игры перемещались из дома в дом, и хозяин брал на себя роль банкомета и в конце вечера разбирался со счетом. Шелли проиграл четырнадцать тысяч триста долларов. Он выписал чек и извиняющимся голосом объявил, что датирует его более поздним числом. Вытащив толстенную пачку сто долларовых банкнот, Лэн ответил: «Забудь об этом, Шелли, я плачу. Принеси свой чек на следующую игру». Так они и играли. Они до такой степени доверяли друг другу, что ребята не раз шутили, что, если случится наводнение или землетрясение, они будут играть в покер по телефону.

«Да нет, никаких проблем, – беспечно заверил его Шелли. – Я взял другую чековую книжку, и мне просто придется перевести деньги на этот счет».

Но проблемы у Шелли были. И проблемы крупные. На его банковском счету лежало четыре тысячи, а долг его составлял четырнадцать тысяч долларов. А если Норма узнает о его проигрыше, его семейная жизнь на этом закончится. Просто эта игра в покер должна была стать для него последней. Покидая дом Лэна, он на прощание окинул его ностальгическим взором. Может статься, он последний раз находится в его доме и никогда уже не увидит жилища остальных ребят. Слезы наворачивались на глаза, когда он видел антикварную карусель с лошадками на лестничной площадке, блеск огромного полированного обеденного стола, кусок песчаника в шесть квадратных футов, в котором навеки застыли доисторические рыбы.

Семь лет назад вечер начался с пирушки с участием горячей солонины, языка и сандвичей с копченой говядиной, приготовленных Лэном. Он свалил их в огромную кучу, обложив половинками маринованных огурчиков, салатом из шинкованной капусты и салатом из картофеля с майонезом – все это было специально доставлено заранее из нью-йоркского «Карнеги Дели». Лэн любил поесть до отвала и повеселиться от души. А потом он сгонял набранные калории, по крайней мере, большую их часть, на «Stairmaster» и бегущей дорожке в своем навороченном спортзале.

Шелли вошел в гостиную, где остальные с восхищением рассматривали старинное полотно, только что приобретенное Лэном на аукционе в Лондоне. Не узнав автора и опасаясь показать свое невежество, Шелли воздержался от комментариев. Искусство не было единственной темой, в разговорах на которую Шелли старался не принимать участия. Были и другие: вино (некоторые его партнеры по покеру имели погреба размером со средний ресторан и часто вместе посещали аукционы вин), опера, балет, морские путешествия, трехзвездочные парижские рестораны, ограничения по ставкам в казино. Шелли себе этого позволить не мог.