Лживая птица счастья - 2 (СИ)

— Ой-ой, как же больно! Да что б тебя черти взяли! — воскликнула Мари, не обращая внимания на негодующие взгляды соседей.

После её опрометчивого восклицания арфа тут же пропала, а вслед за ней и райский балахон, отделанный ангельскими пёрышками, призванными защитить стыдливость праведников.

«Слава богу!» — обрадовалась девушка.

Откуда-то с высоты эдема раздался густой заразительный смех, и она оказалась в своей комнате в Риоголизе.

— Ты уж как-нибудь определись, кого ты предпочитаешь: меня или моих рогатых шалунов.

— Николс, не знаю, кем ты себя вообразил, но я однозначно выбираю тебя. Только умоляю, не надо арфы, а балахончик можешь оставить, из него получится симпатичная ночнушка.

— Фиг тебе! Райское одеяние без арфы не полагается.

— Жмотина! — фыркнула Мари. — Сам-то свою арфу пробовал поднять? Между прочим, у меня до сих пор руки трясутся. Нет уж, уволь, грыжа мне ни к чему.

— Хорошо, капризуля! Вот тебе другое одеяние, надеюсь, оно придётся тебе по вкусу. Но оно тоже выдаётся на определенных условиях.

В комнате появился ухмыляющийся трёхметровый таракан зеркально-чёрного цвета; в передних лапках он держал небесно-голубое эрейское платье. От неожиданности Мари подпрыгнула и, как воздушный шар, взмыла вверх.

Таракан знакомо захохотал и, отсмеявшись, произнёс:

— Ладно, не визжи, спускайся вниз.

— Интересно как? — плавательными движениями Мари поболтала ногами, но не сдвинулась с места. — И вообще, что это за фокусы? Николс, ты же говорил, что ты не жук, — укорила она странное создание, о котором уже не знала что и думать.

— Где ты видишь жука? Я Таракан-Тараканище! — пробасил огромный инсектоид и, подбоченившись, с важным видом подкрутил длинный ус.

— Не соответствуешь образу! — отрезала девушка и прищурила глаза. — Если ты изображаешь того таракана, то он должен быть рыжим, — она снова поболтала ногами. — Николс, хватит дурить! Опусти меня на пол и прими нормальный вид.

— Это который? — вкрадчиво поинтересовался таракан, глядя на неё страшноватыми фасетчатыми глазами.

— Тебе видней, только что-нибудь менее ксенофобное, — попросила Мари.

Вид гигантского таракана заставлял её подспудно нервничать, хотя до сей поры она считала, что не боится этих насекомых. «Ну так, раньше мне не попадались такие крупные экземпляры», — сказала она себе в оправдание.

— Ладно, уговорила, — и огромный инсектоид сверкнул такой явно мультфильмовской улыбкой, что Мари, позабыв о страхе, расплылась в ответной улыбке.

— Классные зубки! А вампирские клыки и вовсе выше всяких похвал, — одобрительно проговорила она, сопроводив свои слова поднятым вверх большим пальцем. — Знаешь, Николс, наверное, это дурость, но я тебе верю.

— Солнышко моё! — умилился тараканище, забавно шевеля усами.

На его месте снова появился принц Хаоса — в обличье чернокожего красавца, и, опустившись в возникшее из ниоткуда белое кресло, с царственной доброжелательностью воззрился на Мари. Набирая силу, зазвучала чудесная неземная мелодия и совершенно счастливая девушка в окружении переливающихся эфемерных радужных шаров и цветочных лепестков плавно опустилась на пол.

Уроки Ника не прошли даром. Придерживая широкий подол голубого платья, как это было предписано эрейскими правилами, Мари с изяществом опустилась на колени.

— Простите моё невежество, Николс, — она подняла склонённую голову и со смущённо-вопросительным выражением посмотрела на него. — Если я оскорбила вас неподобающим обращением, мне нет прощения.

— Детка, и ты туда же! — подосадовал принц Хаоса. — Знаешь, я тут всего ничего, но ты не представляешь, как меня уже достало созерцание задниц и ползанье на брюхе, вкупе с алчно горящими глазами. Давай, ты, как и прежде, будешь считать, что я инопланетянин. Ну или дьявол. Со старым Ником народ ведёт себя как-то посвободней, — усмехнулся он.

— Как прикажете… Извини, как скажешь, Николс, — вежливо проговорила Мари.

Повинуясь воле принца Хаоса, она встала с колен и, сев на стул, застыла в позе вежливого внимания.

«М-да. Вот они, издержки положения демиурга», — подумал Николс, видя, что девушка никак не может отрешиться от своего прозрения, что на корню убило её пленительную живость. Боясь сказать что-нибудь лишнее, она с деревянной улыбкой отвечала на вопросы, но сама не стремилась поддерживать разговор. Правда, это продлилось недолго. Прожжённый интриган и дамский угодник принц Хаоса был способен очаровать любую богиню, что уж говорить про смертных простушек. Мари и не заметила, как перестала дичиться, и вскоре болтала и смеялась с прежней непринуждённостью.

И всё же, бог есть бог и полностью отрешиться от этого знания нельзя. Да и вряд ли такое возможно, когда от удивительного существа несёт жаром как от печи и, вообще, от него идут такие мощные флюиды, что Мари то и дело потряхивало от нервного возбуждения. Порой она удивлялась самой себе, но что-то не давало ей до конца осознать ситуацию и запаниковать. Возможно, это было влияние бога, а может любопытство учёного, — ведь яйцеголовые первопроходцы готовы на всё ради новых знаний.