Лживая весна

Хольгер бы почти уверен, что одного часа не хватит.

– Нет.

– Могу я хотя бы узнать, по какому поводу вы хотите со мной встретиться? У меня какие-то проблемы?

– О, нет. Дело не в вас. Я хочу спросить вас о Хинтеркайфеке…

Слова Хольгера были неожиданностью для Ульриха. Он закрыл глаза и почти на минуту замолчал. Наконец, Габриель открыл глаза и произнес:

– Я понимаю, о чем вы. Но я ничем не смогу вам помочь, я даже уже не жил к тому времени в Лааге…

– Но вы их знали?

– Да, знал.

– Поэтому я и прошу вас о помощи. Нам нужны все, кто знал их и общался с ними.

– Хорошо, тогда в понедельник в девять утра я буду вас ждать и постараюсь ответить на ваши вопросы. А сейчас простите нас, мы опаздываем на ужин.

– Да, конечно! Это вы простите меня за беспокойство.

Хольгер поймал растерянный взгляд Хенрика, для которого произошедший разговор был совершенно непонятен, и, улыбнувшись ему, сказал:

– Поздравляю вас, молодой человек. Успех в учебе – первый шаг к успеху во взрослой жизни.

– Спасибо.

– Еще раз прошу простить меня за беспокойство. До свидания, господин Габриель, и вы, юный Хенрик.

– До свидания, оберкомиссар Вюнш.

Хольгер вернулся к Хелене. Почти все девушки уже ушли, и она сидела в одиночестве. Он сел рядом и позволил себе наклониться к самому ее уху:

– Прости, что пустил работу в этот вечер. Ты даже не представляешь, сколько времени ты сэкономила для полиции, вытащив меня сюда сегодня.

– То есть ты не дуешься?

– Нет, не дуюсь. Считай, что мы квиты.

– Хорошо. Тебе не кажется, что здесь слишком многолюдно?

– Кажется, и я как раз собирался тебе об этом сказать. В «Охотника»? У меня хорошее предчувствие насчет сегодняшних шахмат.

– Ты с утра то же самое говорил…

– И у меня еще – Хольгер посмотрел на часы – четыре с половиной часа, чтобы оказаться правым.

Глава 32

Рождение чудищ

Минуты текли одна за другой. Глаза болели от пристального всматривания в туман. Французов все не было видно. Лишь раз разнеслись с той стороны крики, быстро съеденные туманом. Хольгер почувствовал, что упадет от усталости если не найдет опоры. Он лег животом на разбитую стену окопа и, даже, смог задремать на несколько минут.

– Господин лейтенант! Вестовой!

– А? Что? Их или наш?

– Да просыпайтесь же, господин лейтенант Вюнш! Наш!

– Что же ты так кричишь, Розенберг?!

– Я вас уже две минуты пытаюсь разбудить, уже решил, что вы ранены…

Хольгер с трудом встал, оправил свою испачканную форму и посмотрел в ту сторону, куда показывал рукой Розенберг. Вюнш успел обратить внимание, что винтовка Розенберга была приставлена к стенке бруствера, а не находилась в его руках. «Надо будет сделать ему замечание, но не при курьере из штаба полка». Теперь Хольгер уже хорошо мог рассмотреть направлявшегося к ним человека. «Да нагнись же ты, дурак! Окопы специально придумали, чтобы такие, как ты, мишенями для снайперов не становились». Боец шел не таясь, будто гулял по Потсдамерплатц⁵⁶, а не пробирался через простреливаемое со всех сторон поле, затерянное где-то на франко-бельгийской границе. Хольгер прекрасно видел, что это свой, но не смог удержаться от того чтобы сбить со штабного спесь.

– Стой! Пароль или буду стрелять!

– Голубика! Это свои!

– Клен. Спускайся в окоп, пока тебя какой-нибудь глазастый француз не шлепнул!

Когда вестовой спустился в траншею, брови Вюнша удивленно поползли вверх – от солдата несло алкоголем, и не просто несло, а по-настоящему разило, а сам он достаточно заметно пошатывался.

– Лейтенант Вюнш.

– Унтер-офицер Круспе.

– Почему вы пьяны?

Хольгер был старше по званию, поэтому позволил себе сразу спросить, по какой причине боец решил довести себя до непотребного состояния еще до полудня?

– Я не пьян, лейтенант Вюнш, просто не выспался… А почему вас так мало?

Зиберт опередил Хольгера на доли секунды и Круспе согнулся от тяжелого удара в живот.

– Ах ты, штабная крыса! Почему нас так мало?! Почему нас так мало?! Ублюдок! Сволочь! Мы больше суток здесь без жратвы, без патронов, без подкрепления, а ты, мразь, приходишь с бодуна и спрашиваешь, почему нас так мало?!

Долль и Розенберг попытались оттащить его, но только когда на помощь им пришел Хольгер и один из ребят из штурмового отряда, это удалось сделать. Долль увел Зиберта подальше, а Розенберг попытался поднять Круспе на ноги.

– Извольте докладывать по форме, унтер-офицер!

Хольгер решил сделать вид, что никакого инцидента не было. Круспе сам был виноват, и то, что Зиберт его не бил, Вюнш подтвердил бы перед любым судом.

– Докладываю, господин лейтенант Вюнш. Сегодня, одиннадцатого ноября в пять утра подписано перемирие, оно вступает в силу в одиннадцать часов утра этого дня. Мы выходим из Франции и Бельгии. Война законч…

Круспе, не договорив, согнулся, и его вырвало прямо на собственные сапоги. Время остановилось. Хольгер поднес руку к лицу и увидел, что корпус его часов треснул, а стрелки встали.

– Розенберг.

Ответа не последовало, а Вюнш едва узнал свой голос.

– Рядовой Розенберг!

– Да, господин лейтенант Вюнш.

– Сколько времени?

– 10:30 утра, господин лейтенант Вюнш…