Лживые боги

Скоро он испытал ещё один шок, быстро поняв, что лишил её девственности, и у него окончательно сорвало крышу. Когда она уже оделась и подошла к двери, он сгреб её лицо своими ладонями, и целуя без разбора, куда попало, поспешно зашептал:

— Я не знаю как, не знаю когда, но обещаю, что надену на твою руку наше семейное обручальное кольцо. Поверь, пожалуйста, и дождись меня.

Девушка легонько отстранилась, и с грустью поглядев в его яростно горящие глаза, тихонько сказала:

— Не давай обещаний, которые не в состоянии выполнить, — и тут же покинула номер.

Он уперся лбом в прохладную дверь и тихонько завыл. По его щекам бежали горячие слезы.

В себя он пришел от истеричного вскрика его сиделки:

— Давид Соломонович, вам плохо? У вас что-то болит? Вы плачете?

— Да, мне плохо, — прохрипел мужчина, сглатывая горечь во рту, — Быстро найди мне Левинского, его самолет уже должен был приземлиться…

Глава 2. Фотографии…

Ия резко проснулась и распахнула глаза. Ей приснилось, что близнецы опять подрались и теперь оба плачут. Близнецы!!! Они же там одни! Сколько я провалялась? Трубка уже из руки не торчала, но непонятная штуковина на кисти так и осталась. Она, не взирая на боль, резко отодрала инородный предмет и даже не поморщилась. К боли она, семнадцатилетняя девочка, привыкла уже давно. На ней была одета какая-то больничная пижама и тонкие, хэбэшные белые штаны. Надо было срочно найти свою одежду и рвать домой. Обыскав палату и ничего не обнаружив, девушка осторожно вышла в пустой коридор и пошла по направлению к двери, которая этот коридор перегораживала. Выглянув наружу и опять никого не увидев, прошла дальше, миновала стоящий в коридоре стол, заваленный какими-то папками, бумажками и всякими медицинскими небольшими приборчиками и приспособлениями, впереди увидела приоткрытую дверь, из которой доносились приглушенные голоса. На двери висела табличка — ‘Ординаторская’. Девушка притормозила и прислушалась. Разговаривали две женщины. Одна, судя по интонации и стилю общения, несомненно, была местным и начальником собираясь уходить, что-то втолковывала другой, которая оставалась на ночь. Ия по привычке решив, что от начальства лучше держаться подальше, решила немного переждать, и на цыпочках двинула обратно к двери, откуда вышла, но только взялась за ручку, как взрогнула от окрика:

— Стоять! Это что за ночные хождения по отделению реанимации? Есть же кнопка вызова.

Ия не зная что ответить, просто вылупилась на красивую, ярко рыжую женщину и невольно залюбовалась увиденной картиной.

— Ой, это наша девочка с аварии очнулась! Что же ты действительно на кнопку-то не нажала?

— На какую кнопку? — слегка притупила Ия, но тут же переключилась на свою волну, — Где моя одежда? Мне срочно домой надо.

— Какой тебе дом! А ну марш в койку, — сдвинула брови дежурная.

— Не отдадите одежду, я так уйду, — ни сколечко не испугалась девчонка.

— Уйдет она, как же! От истощения чуть не померла, а как витаминами прокапали, так и ноги в руки? Марш в койку.

— Да вы не понимаете, у меня дома дети одни!

— Вот поглядите на неё, Лариса Андреевна!

— А ну-ка всем молчать! — умудрилась хоть и тихо, но рявкнуть, рыжая, — Быстро обе в ординаторскую! Я вообще домой уйду сегодня? Ещё не хватало все отделение перебудить!

Они гуськом зашли в ординаторскую и закрыли дверь.

— Мне правда домой надо, — проскулила Ия.

— Так, что тут у нас, — пробормотала Лариса Андреевна, беря в руки карточку и вчитываясь в результаты обследования.

Через некоторое время она подняла удивленный взгляд на девушку и протянула:

— Тааак! — а затем с подозрительным спокойствием начала допрос, — И как это измученное чудо зовут? Ну-ка быстренько продиктовала мне свои данные, фамилию, имя, отчество, возраст, прописка, где живешь фактически. И чем быстрей ты мне ответишь, тем быстрей я приму решение, что с тобой делать. Дети говоришь дома одни?!

Ия по привычке зажалась, а потом представила, что она на исповеди в церкви и выдала на гора всю информацию, которой владела. А чего бояться? Она сто раз там так делала и ничего не менялось. Никто из них не заметил, как пролетело почти полтора часа. Наступила напряженная, пугающая тишина, которая прерывалась всхлипами дежурного врача.

— Ты вот что, Людмила Викторовна, найди-ка одежду девочки, мы с ней немного прокатимся, а потом я верну её в отделение, обещаю.

Через десять минут они вышли в ночную прохладу летнего города и пошли к стоянке машин. Пройдя некоторое время вдоль припаркованного транспорта, девушки остановились у двухдверного, серебристого Мерседеса, Лариса Андреевна пикнула брелком и махнула девушке, чтобы та садилась. Ия даже не сдвинулась с места, опасаясь не просто садиться, а даже приближаться к этому великолепию.

— Ия, ну садись уже, — повысила голос женщина.

— Я боюсь испачкать вам сиденье, — пропищала девушка.

— Ты бойся за малышей, а с сиденьями я разберусь, отрезала Лариса и подтолкнула девушку к машине.