Лживые боги. Интеллигентная тьма (СИ)

На этих словах командор, наконец, медленно двинулся вперед, отодвигая нас полукругом от проема. Люсьен делал меньше шаг, чем старик, до последнего не отходя от нашей находки, когда тот ринулся вперед, нанося удар, от которого уведомитель лишь увернулся, зажавшись в угол у стола, но, не отступая к выходу, а мне оставалось лишь отбежать к лестнице, наблюдая за напряженным противостоянием. Оглядевшись по сторонам, уведомитель пнул стоящий перед собой шкаф с реагентами и материалами, отчего тот со звоном битого стекла рухнул прямо между ним и командором, частично закрывая проход к кабинету, однако это бы никак не удержало ни одного человека в мире. «Что ты делаешь?», подумала я, в панике поглядывая в просвет наверху, в то время как Филида разразился скептическим смехом, продолжая психологическое давление.

- Здесь у меня преимущество, ассасин, – ловко вращал меч командор, наступая на одну из целых склянок. – Но мне известно о вашей склонности жертвовать собой ради целей Ужасного Бога, поэтому я озвучу два варианта развития событий. Первый, – вы покидаете Скинград, и наша война продолжается с перевесом в сторону правосудия, и второе, – провозглашал он. – Ты пытаешься одолеть меня в поединке. В этом подвале. Я побеждаю тебя, и вновь получаю то, что мне нужно. Выбор… за тобой.

Когда старик снова занес меч в выпаде, Люсьен пригнулся и совершил рывок в мою сторону, на ходу сталкивая подсвечник на пол. Зажженные свечи угодили прямо в расплывшуюся лужу реагента, что начала моментально распространять пламя и едкий запах во все стороны, от которого Филида зажал лицо рукой, закашлявшись. Охватывая в том числе сервант, оно стало постепенно перекидываться на деревянные перекрытия и ползло в сторону свитков для их немедленного уничтожения. Командор, скорчив лицо, схватился за шкаф, пытаясь поднять его, и в тот момент уведомитель совершил свою первую атаку, отжимая его от проема. Подвал без доступа свежего воздуха быстро заволокло густым дымом, от которого слезились глаза. Я, прикрываясь и кашляя, пыталась вглядываться, однако терпеть стало не выносимо – мне пришлось подняться в зал, чтобы открыть ближайшие окна, и там я наткнулась на него. Сделав пару шагов в сторону выхода, я увидела в комнате Карона, что на этот раз не убрал оружие при виде меня. Темное облако уже прорывалось в жилые помещения, – я на мгновение обернулась, замечая, как переползают языки пламени по потолку, пожирая отделку, и снова столкнулась с налитым кровью взглядом, пятясь и хромая за обеденный стол в сторону второго этажа, преследуемая одержимым болью юношей, которого сама спровоцировала.

- Карон…, – проговорила я, выставив руки. – Прошу, уходи. Я не хочу тебе смерти.

- А кто решает, кому жить, а кому умереть? – Огрызался он, зажимая меня к стене. Подниматься в спальни было равно самоубийству, оттуда некуда было бежать, к тому же я всё еще переживала за Люсьена, постоянно обращая взор к полыхающему дереву и движущейся черноте. – Ты решаешь? Не хочешь мне смерти? – Карон, перескочив поверхность стола, оказался передо мной, приставляя к горлу клинок. – А знаешь, чего я хочу? Вот я хочу тебе смерти!

Первым из подвала выбежал Филида, сплевывая токсичную слюну и задыхаясь, сгорбившись. Он двинулся в сторону двери, но, увидев гонца, к которому относился как к сыну, не покинул пределов Розеторн-Холла и, не разгибаясь, застыл около неё.

- Карон! Какого… обливиона… кха… ты тут делаешь?! Иди отсюда! Живо! – Активно указывал на выход старик. – Это приказ!

- Простите, Адамус, – всё еще смотря на меня, отвечал он, и на его глаза наворачивались слезы. От горечи мыслей или горечи дыма? А голос срывался сквозь сжатые зубы. – Я… не могу. Она использовала меня. Если бы я был умнее, я бы не допустил всех этих убийств.

- Карон, я, правда, оберегала тебя от всего этого! – Убеждала я, практически вплотную к его лицу, что всегда напоминало мне брата. – Ведь я же говорила…

- Ты много чего говорила! И я верил… Чтоб это все горело…. Я верил!

- КАРОН! ЖИВО! – Прокричал Филида, побудив меня обернуться на возникшую фигуру Люсьена в зале, с пугающим взглядом опускающего кусок ткани с лица, защищавшей его от удушья. Командор же снова тяжело обнажил меч, не решаясь поступиться, чтобы не спровоцировать убийцу. Он бросил щит и вытянул руку в сторону юноши в останавливающем жесте, уже более тихо и спокойно повторяя. – Карон, уходи.

Но зеленые глаза гонца округлились и заметались, – опускать оружие он не собирался.

- Я всегда мечтал об этом, – вновь обратился он ко мне, отстраняясь. – Быть вот так близко. Кто бы мог подумать, что это случится, когда я буду убивать тебя.

- КАРОН! СТОЙ!