Лживые боги. Интеллигентная тьма (СИ)

За любые ошибки нужно платить, и эта моя ошибка вывела уведомителя из и без того нарушенного равновесия. Каменные плиты выбило из-под моих ног, потолок и пол поменялись местами и исказились от удара, недостаточности воздуха, прерванного навалившимся весом мужского тела и пальцами, сомкнутыми вокруг шеи, еще не душащими, уже напряженными, привыкшими убивать, когда это необходимо. Озлобленное горячее дыхание обжигало кожу, сдержанное, но уже не ровное, и большой палец руки в кожаной перчатке нащупал пульсацию.

- Я мог давно-о убить тебя за твою дерзость, твоё… неподчинение, – протянул Люсьен, для удобства переминаясь, еще сильно придавливая и внимательно рассматривая меня. – Проигнорировать желание Матери, отправить тебя к Отцу Ужаса, как делал и буду делать это со многими. Ты спрашиваешь, кто ты? И сейчас я в последний раз предлагаю тебе выбор. Выбирай, кому ты служишь: своему страху или тому, кто питается им. И прежде я повторю тебе то же, что в последний раз сказал Антуаннете-Мари в тот праздничный вечер. Каждому отведено своё место. Займи, наконец, своё, Элеонора, данное тебе Матерью ещё до рождения, или умри.

Я столько раз спрашивала себя об этом, и каждый раз забывала, что на самом деле нахожусь здесь именно потому, что расплачиваюсь за поступок Ирены, из-за того, что по неведомой причине не была убита еще во младенчестве. Такова была моя дорога. Он открыл мне глаза и мог еще многое показать, помочь пройти до конца этот путь, ради которого погиб Габриэль, отец, Карон, и многие еще погибнут. «Ты же так рвалась быть именно на этом месте. Мари таки приняла решение. Прими и ты.» Рука потянулась к моему поясу, касаясь там, где ранее притягивала для ласки, обезоруживая ножны, приставляя черный клинок к горлу вместо удушающего захвата. Слишком гуманный вариант смерти от человека его положения. Люсьен склонился надо мной, а я не знала, какая Элеонора тогда победит: слабая изнеженная дочь или… душитель.

- Выбирай.

И я произнесла, чуть дыша, глотая и чувствуя кожей ледяное острие. Со смирением. Желая знать.

– Почему же ты всё-таки не убил меня?

«Просто скажи, что я нужна тебе»? Как наивно, Элеонора. Он никогда бы не сказал подобное, и только больше приблизился, чтобы ответить.

- Потому что иначе. Не могло. Быть.

Когда я обхватила рукоять кинжала, принимая судьбу и место рядом с ним, Люсьен улыбнулся мне довольной и торжествующей улыбкой.

Яблоки убивали мгновенно. Отравленные уведомителем усовершенствованным «лживым богом», как акт признания, комплимент, что должен быть мне приятен. Я несла их с собой в сумке, куковала с ними на скале у города, созерцая, как вечереет, и воздух пах костром. Меня бросало то в печаль, то в панику, то в желание убежать, то в отчаянное честолюбие. Пара плодов даже были неосторожно выброшены в порывах. А они ничего не подозревали, и Чейдинхол встретил меня стрекотней насекомых, и заброшенный дом – тишиной, и Черная Дверь пропустила.

Семья ждала меня с новостями, будто надеялись услышать, что Мари чудесным образом восстала из могилы, а предательства были раскрыты и прекращены. Не все, а лишь те, кто остался и приветствовал в темной наэлектризованной комнате. С трудом заставила я себя пройти и выдавить подобие улыбки, какая в итоге только усилила безнадежность общего настроения. «Тейнава, Гогрон, М’Радж», назвала их я.

- А где… Очива и… Тел?

- Они тоже ждали тебя, – отозвался аргонианин, глянув в сторону кабинета хозяйки. – Но… с-сама видишь. Телиндрил ушла в лес, а Очива… с-скоро вернетс-ся.

- Очива заперлась в купальнях, – буркнул каджит. – Картина маслом «Глава семьи в кризис».

- Я всегда с-с уважением относился к тебе, брат, но с-советую прихлопнуть с-сейчас свою мохнатую….

Орк на нарастающую перепалку почесал голову и по-тихому скрылся в тренировочной. «Вот как» Очива переживает смерть сестры или боится чего-то? Но это уже не имело никакого значения. А я не могла собраться с силами, упав в кресло в читальном уголке, где обычно сидел Винсент, и всё напоминало о нём, и даже ругань, раздающаяся эхом, отзывалась в сердце болезненной теплотой, и я напрасно думала с закрытыми глазами, что будет, если я их не убью. Сначала Люсьен устранит меня, а затем уничтожит и их, вот только я так и не узнаю, что случилось с моим другом. А с другом ли? Злоба и обида заставили меня начать.

Гогрон-Гро-Болмог

Гогрон Гро-Болмог значительную часть времени проводил в тренировках, размахивая мечом до поры, пока не голодал. Не блещущий эрудицией, не вникающий, особо не разговаривающий со мной, ибо просто не находилось темы, какую можно было бы обсудить с «хлипкой человечкой». Но даже его убийство далось мне нелегко вопреки отсутствию каких-либо приятельских отношений. Орк самозабвенно разгонял меч в манекен для битья, заметив присутствие сестры, прошедшей за лавочку, что некогда просиживалась Мари. Рядом – её сундук, раскрыв который можно было обнаружить различного вида короткое и практичное оружие, что я и сделала, заняв часть её сидушки из сентиментальных побуждений. Она прожила здесь пять лет, и гибель её объединяла нас.