Лживые боги. Интеллигентная тьма (СИ)

- На самом деле, у меня возникли сложности со свойствами яда, – призналась я, выйдя из-за стола и жестикулируя. – Нет, я почти уверена в его действенности. Но страх…он субъективен. Я не нашла ни одного труда, разложившего бы его на стадии.

- Страх всегда рука об руку шел с ассасинами, – следовал за мной Люсьен. – Шантажировать жертву, довести до самоубийства, заставить убить собственного друга, избежать наказания – только часть того, на что способна сама сущность Ситиса. Даже самые отчаянные искатели приключений, бахвалящиеся своим бесстрашием, боятся самого чувства страха, что заставил их сознание однажды биться в агонии. Можно понять его, только лишь ощутив на себе.

Я вернулась к рабочему месту и неуверенно потянулась к одной из маленьких склянок из зеленого блестящего стекла, обернувшись на уведомителя. Он вскинул голову, спрятав руки в рукава робы, и внимательно следил за моими движениями.

- Что ж…, – улыбнулась я Люсьену. – Для меня нет большего ужаса, чем тот, что я ощутила бы, наблюдая ликование Адамуса Филиды над хладными останками Темного Братства.

Опрокинув в себя до дна полную дозу, я увидела одобрительную улыбку в ответ.

====== Глава 29. ======

Совершенно мерзкая горькая жидкость полоснула по горлу приступом сухого кашля, сгибая меня над столом и вынуждая присесть, избавляясь от нехватки воздуха. Первую минуту не произошло никаких изменений в состоянии, я даже успела подумать, что слишком буквально восприняла его слова, но заметив серьезный взгляд Люсьена, готовилась к тому, к чему нельзя было подготовиться.

Легкое волнение переросло в едва заметную тревогу. Мои ладони вспотели и похолодели, я начала рефлекторно обтирать их об одежду, но чем больше я об этом думала, тем сильнее качало кровь сердце, пока в один момент мне не показалось, что я могу задохнуться. Если до этого я сидела спокойно, то сейчас начала чуть заметно потряхивать головой и громко медитативно дышать, пытаясь согнать панику.

- Хм…, – удивленно промычала я, нервно заправив волосы. – Неприятное ощущение…

Я накрыла глаза ладонью, опираясь на столешницу. А яд все еще наращивал мощь, работая, как искусный лжец, – казалось, я могла контролировать это состояние, но как бы не старалась, он неизбежно нагнетал всё больший ужас. Потеря сознания стала бы благословением, но можно было и не рассчитывать на милосердие.

Первая стадия физиологических симптомов закончилась, и тьма сжала пространство. Наступила тишина. Ни капли света, лишь бездна и слуховые галлюцинации. Я удерживала мысль о собственном эксперименте, но испугалась, что совершила ошибку, а вещество пагубно сказалось на основные чувства, поэтому пощелкала пальцами, проверяя потерю слуха. Слышался женский плач где-то вдали от меня, и я обернулась на этот звук.

Вскочив, я, кажется, уронила что-то, – под ногой почувствовалось хрустящее битое стекло, и тогда впереди прояснилось нечто светлое, размытое... Передо мной появился серый лик моей молодой матери. Она дала мне пощечину, будто бы скверные слова были произнесены моими устами, схватила руки и начала водить ими по своему лицу, оставляя длинные кровавые следы. Я пыталась вывернуть запястья из её хвата, но она крепко вцепилась в них. Ей было тяжело сдерживать напор, – она сжимала губы, тряслась и морщилась, но всё равно продолжала моими дрожащими руками рвать на себе волосы, выдирать куски плоти, выкалывать себе глаза, а я ощущала до боли острые выпирающие кости.

- Дитя моё, ты скоро умрешь, – раздался прямо над ухом её рыдающий и панический голос.

Я схватилась за голову, но зрение лишь ненадолго прояснилось, едва открывая вид кабинета. Реалистичность происходящего всё еще заставляла меня дергаться всем телом, а тьма второй волной накрывала нас. И вновь она, уже без волос, без глаз и без зубов принималась обнимать меня.

- Вот какая теперь у тебя мать…, – хныкала она. – Я понимаю…

Её костлявые руки нежно гладили меня по спине, поднимаясь вверх к голове, к лицу, вцепляясь мне в щеки, натягивая кожу, пытаясь залезть большими костлявыми пальцами мне в глазницы. Я отталкивала ходячий, будто обтянутый пергаментом скелет от себя, но он вновь и вновь появлялся, хватая меня спереди, сзади, сбоку, – со всех сторон, приставляя к горлу мой собственный клинок. Я выхватывала лезвие, не боясь глубоких порезов, и мать потянула меня в мокрую от ливня могилу, кроша мягкую глинистую почву за собой, разжимая мне зубы и пытаясь накормить землей.

- Хватит! Это надо прекратить! – Крикнула я, заглатывая жидкую грязь.

Яма засыпалась.

***

Не знаю, сколько времени прошло перед тем, как я осознано и глубоко вдохнула. Я лежала на полу, слушая медленное, словно под успокоительными, биение в голове. Люсьен, опустившийся возле меня, сняв перчатку, прощупал пульс на моей шее и приложил ко лбу ладонь, слишком горячую ладонь для человека, несущего смерть.

- Я рассчитывал на лучшую сопротивляемость, – сказал он, разрушая иллюзию заботы, жестокие, но правдивые слова.

- У меня нет подобной подготовки, – еле слышно ответила я и попыталась приподняться, но неведомая сила тянула меня обратно.