Лживые свидетели

— Факты свидетельствуют о том, что вы только сделали вид, что уезжаете из коттеджа. Но на самом деле вы остались. Вы действительно подошли было к машине Григория Ремесленникова, но потом сказали, что желаете прогуляться до трассы, а там поймать попутную машину. Разве не так?

— Да, именно так я и сказал Григорию, и действительно пошел пешком. А что? Этого делать было нельзя? — с некоторым вызовом в голосе спросил управляющий.

— Да делать-то было можно, но вы не пошли на трассу ловить попутку. Вместо этого вы снова возвратились в коттедж. Разумеется, не с парадного входа. Ведь в коттедж ведет еще одна лестница.

Ростислав Солеваров ответил не сразу. Было видно, что мужчина лихорадочно думает, что мне ответить.

Я терпеливо ждала.

Наконец управляющий принял решение:

— Ладно, вы правы. Я все расскажу. Потому что уже больше нет сил. Последние несколько месяцев я живу как в аду. Мне нет покоя ни днем ни ночью.

— По какой же причине?

— По причине жуткого страха. Я постоянно боюсь, что меня раскроют. И наказание будет таким… просто чудовищным.

— Кого же вы так сильно боитесь, Ростислав Анатольевич?

— Пантелеймонова, естественно. Вы просто не знаете, что он за человек… был. Он бы стопроцентно сразу убил бы меня. Нет, сначала помучил бы как следует. Напоследок. Содрал бы кожу живьем. Или еще что-нибудь в этом роде. Ну а потом — забетонировал бы. В общем, Пантелеймонов ни за что не оставил бы меня в живых.

— И поэтому вы решили его опередить? Лишить жизни своего хозяина первым? Для того чтобы самому остаться в живых? Так? Я права?

— Нет, не правы! Вы не правы, Татьяна Александровна, приписывая мне убийство Константина Пантелеймонова.

— Но вы же только что живописали все те ужасы, которые непременно проделал бы с вами Пантелеймонов, если бы узнал… о чем бы он узнал, а, Ростислав Анатольевич? Вы ведь так и не сказали.

— Хорошо, я расскажу. Вы только поймите меня правильно, Татьяна Александровна, — попросил управляющий.

— Да уж постараюсь, Ростислав Анатольевич. Только жду от вас правдивого рассказа. Итак, за какие же такие прегрешения Константин Пантелеймонов мог закатать вас в асфальт?

— Дело в том, что… мы с Маргаритой Александровной, это супруга покойного Константина Вячеславовича…

— Ростислав Анатольевич, мне прекрасно известен этот факт. Да, Маргарита Александровна Пантелеймонова являлась супругой убитого Константина Пантелеймонова, а теперь она стала вдовой. И вот еще что. Хочу вас сразу же предупредить. Для того чтобы сэкономить время, не нужно рассказывать, что вы боялись гнева Пантелеймонова, который бы разразился, в случае если бы Пантелеймонов узнал о вашей связи с его супругой. Смею вас заверить — и об этом знают многие, — что Константину Вячеславовичу было абсолютно все равно. Вы лучше расскажите, с какой целью вы расхаживали с пистолетом в руке по второму этажу, как раз незадолго до убийства Пантелеймонова. И куда, кстати, вы дели пистолет? Вы ведь не оставили его в коттедже, ведь так?

Пока я говорила, Ростислав Солеваров на глазах менялся в лице. Сначала оно покраснело, а затем стало мертвенно-белым.

— Я… Я не убивал его… клянусь вам! — срывающимся голосом воскликнул он. — Я ведь так и не сделал ни одного выстрела. Не хватило духу. Я не убивал Пантелеймонова, поверьте мне!

— Я вам верю. Тем более что Константин Вячеславович не был застрелен. Но мне не нужно говорить о том, что вы не смогли выстрелить. Несмотря на то, что у вас, как вы сами сказали, не хватило духу убить Пантелеймонова, вы тем не менее планировали это сделать. Ведь так?

— Да, я собирался его убить из пистолета, — признался наконец управляющий.

— Так по какой же причине вы намеревались застрелить своего хозяина? — спросила я.

— Мне… мне приказали это сделать, — с трудом вымолвил Ростислав Солеваров.

— Кто этот человек? — продолжала я допрашивать управляющего.

— Это… это партнер Константина Вячеславовича по бизнесу, Александр Николаевич Крашенинников, — сказал управляющий. — Не знаю, в курсе ли вы, что Крашенинникову сделали очень выгодное предложение?

— Да, в курсе, если вы сейчас говорите о предложении, которое исходило от заинтересованных лиц костромского завода алкогольных напитков.

— Да, я именно это имел в виду. Это было достаточно серьезное и очень выгодное предложение, — продолжал управляющий. — Когда Крашенинников рассказал мне о нем, я сразу понял, что такие предложения каждый день не делают. Необходимо было сразу же соглашаться, даже не раздумывая. Но Пантелеймонов заартачился, он ни в какую не хотел согласиться. Выхода не было. Тогда-то Александр Николаевич и предложил мне… ну, нейтрализовать Константина Вячеславовича.

— А почему он это предложил сделать вам? Почему сам Крашенинников не взялся за это дело? Нейтрализовать, как вы выразились, Константина Пантелеймонова, — спросила я.

— Александр Николаевич объяснил, что его могут заподозрить, — ответил управляющий.

— А вас, значит, не заподозрят?