Лживые свидетели

— Дамы, дамы, стоп! Брейк! — скомандовала я. — Расходимся!

Однако мой голос, по всей видимости, оказался гласом вопиющего в пустыне. Похоже, что тетки вошли в раж, что одна, что другая. Они размахивали кулаками, царапали друг друга, вырывали клоки волос и все никак не могли остановиться. Или не хотели? У меня уже начало закрадываться подозрение, что эта ненависть друг к другу копилась годами, если не больше, и вот теперь, дождавшись подходящего случая, родственницы отводили душу, нанося друг другу весьма чувствительные удары и выкрикивая нешуточные проклятия, перемежая их «бесценной» лексикой.

На меня ни Маргарита, ни Валентина не обращали ровным счетом никакого внимания. Казалось, что женщины даже позабыли, из-за чего, собственно, произошло такое побоище. Я не могла допустить, чтобы две ненормальные не на шутку покалечили друг дружку. А дело шло именно к такому исходу.

— Если вы сейчас же не прекратите колошматить друг друга, я закую вас в наручники! — крикнула я и выхватила из сумки наручники, которые я всегда ношу с собой.

Для преступников, естественно. Однако в данный момент их, возможно, придется использовать немного по другому поводу.

Кажется, моя угроза возымела свое действие. Во всяком случае, соперницы хотя и нехотя, но оставили свои попытки продолжать бой. Валентина начала выплевывать волосы, которые в пылу сражения попали ей в рот. Маргарита тыльной стороной непострадавшей руки вытирала кровь с разбитой губы. Обе женщины тяжело дышали, бросали друг на друга зверские взгляды и, похоже, едва держались на ногах. Их волосы растрепались и повисли клоками, что у одной, что у другой. К тому же их одежде тоже был нанесен урон. Валентина разорвала платье Маргариты почти пополам, оно держалось только на тонкой бретельке, и то — с одной стороны. У сестры убитого Пантелеймонова был выдран клок юбки. У Маргариты, кроме всего прочего, размазалась вся косметика, что вкупе с царапинами и ссадинами, нанесенными ей Валентиной, сделало ее лицо похожим на клоунскую маску.

— Итак, дамы, бой окончен, — констатировала я. — Извольте разойтись по углам.

Женщины нехотя повиновались. Маргарита села в кресло, на котором сидела ранее. Валентина с независимым видом стояла чуть поодаль.

Я подошла к сестре Константина Пантелеймонова и пододвинула ей второе кресло.

— Садитесь, Валентина Вячеславовна, — сказала и указала на кресло.

Валентина отрицательно покачала головой.

— Садитесь, — с нажимом произнесла я, — в ногах, говорят, правды нет.

Валентина, скрипнув зубами, неохотно подчинилась.

— Я хочу сделать заявление, — сказала сестра Пантелеймонова.

— Какое же заявление, Валентина Вячеславовна? — спросила я.

Я села на диван, он стоял как раз посередине между креслами, на которых расположились Валентина и Маргарита. Наручники я не стала убирать в сумку, а положила их на журнальный столик перед диваном. Я подумала, что женщин это отрезвит, если они вдруг вздумают еще раз вцепиться друг в друга.

— Она все врет! То, что она сказала про Виолетту, это наглая ложь! — выкрикнула Валентина.

— Подождите, давайте разберемся, что является ложью? То, что Виолетта убила Константина Вячеславовича, или то, что она не его дочь? Что именно? — спросила я.

— И то, и другое — все вранье! — заявила сестра Пантелеймонова.

Я посмотрела на Маргариту. Она криво усмехнулась:

— Что вы слушаете эту идиотку, Татьяна Александровна? Это она нагло врет, а не я. Впрочем, это можно легко проверить. Достаточно сделать ДНК-тест. Вот тогда вы сразу все поймете.

— Что именно я пойму, Маргарита Александровна?

— Поймете, кто из нас наглая обманщица: она, — Маргарита презрительно взглянула на Валентину, — или я.

— Да пошла ты…

Сестра Пантелеймонова сделала рывок в сторону невестки, но я предупредительно подняла правую руку и взглядом указала на лежавшие на журнальном столике наручники.

Это подействовало. Валентина осталась сидеть в кресле. Правда, она что-то пробормотала и кинула злобный взгляд в сторону Маргариты.

— Пусть эта сучка молчит, — сказала Валентина уже в полный голос.

— Подождите, Валентина Вячеславовна, сейчас я решаю, кому говорить, а кому молчать, — остановила я сестру Пантелеймонова. — Так вы, Маргарита Александровна, утверждаете, что Виолетта не является вашей дочерью?

— Да, утверждаю. Я и не могу иметь детей по состоянию здоровья, да и не хотела их иметь никогда, — ответила Маргарита.

— Зачем ты так говоришь? — тихо спросила Валентина. — Чего ты этим хочешь добиться?

Кажется, Валентина прекратила агрессию. Теперь она тихо плакала, слезы катились по ее щекам, но она их не вытирала, словно и не замечала.

— Говорите яснее, Маргарита Александровна. — Я вновь обратилась к вдове Пантелеймонова. — Все-таки что же означают ваши слова по поводу Виолетты? Получается, что она внебрачная дочь вашего супруга, так?

Маргарита покачала головой:

— Константин здесь вообще ни при чем. Ни я, ни он — мы вообще не имеем никакого отношения к этой Виолетте.

— Если ни вы, ни Константин Вячеславович не имеете никакого отношения к Виолетте, то чья же она дочь на самом деле? — спросила я.