Лживые зеркала

В бальном зале собирались гости. Чтобы не привлекать к себе внимание, Уинифред и Дарлинг отошли к одному из столов у стены, на которых стояли прозрачные вазы с букетами желтых роз. Уинифред раскрыла веер и начала обмахиваться им, изображая усталость и пытаясь согнать невесть откуда взявшийся жар в щеках. Среди гостей в зале она не видела ни Эвелин, ни мисс Хаббард, ни мистера Уоттса. Один за другим начали зажигаться газовые рожки на стенах, хотя на улице еще не стемнело и Уинифред могла разглядеть подсвеченные закатным солнцем фиолетовые контуры туч.

Дарлинг продолжал молча стоять рядом с ней, вертя в руке пустой бокал. От него не пахло алкоголем, и Уинифред решила, что там была обычная вода.

– Дайте мне тоже, – ровным голосом попросила она.

Он потянулся к другому запотевшему хрустальному бокалу и протянул ей. Уинифред взяла его за резную ножку и с раздражением спросила:

– Вы действительно собираетесь молчать весь вечер?

Дарлинг поджал губы.

– Вы сами меня об этом попросили.

– Я об этом не просила! – вспылила Уинифред и со стуком опустила на стол нетронутый бокал. – Вы в своем уме? Я всего лишь посоветовала вам воздержаться от неуместного флирта, когда мы…

– Тедди!

Лицо Дарлинга вдруг вытянулось от удивления, и он отвернулся. Уинифред осеклась и вспыхнула от унижения. Как он смеет прерывать разговор с ней? И что это за наглец, который считает ее за пустое место?! Она быстро нацепила нейтрально-доброжелательное выражение лица, которое очень шло мисс Оукс и которое ненавидела Уинифред. На балах не принято хмуриться и метать глазами лед.

Обернувшись следом, Уинифред увидела, что Дарлинга хлопает по плечу какой-то молодой человек, на вид ненамного старше его. Он был без жилета, в сорочке без галстука и в сюртуке, будто наспех наброшенном на плечи. Весь его облик кричал о небрежности, но Уинифред видела, что она напускная: белоснежная сорочка тщательно выглажена, воротник накрахмален, а волосы уложены в искусном подобии беспорядка. Длинные каштановые пряди обрамляли его грубое, но красивое лицо с выступающей квадратной челюстью и холодными серыми глазами. Судя по плохо выбритой верхней губе, он явно имел намерение отрастить себе усы. Юноша не отрывал взгляд от Дарлинга и широко улыбался.

– Тедди! А я уж думал, куда ты пропал. – Игнорируя присутствие Уинифред, он прищурился и сжал плечо Дарлинга. – Какими судьбами у Саттонов? Я думал, ты избегаешь Эвелин.

И тут Дарлинг улыбнулся. По-настоящему. Той самой своей искренней мальчишеской улыбкой, от которой его глаза превращаются в темные щелки, а лицо будто загорается изнутри.

– Стеллан, тебе не говорили, что невежливо прерывать чужие разговоры, особенно с дамами? – насмешливо спросил он. – Мне отчитать тебя на глазах у всех?

Друг Дарлинга, не прекращая криво улыбаться, перевел взгляд на Уинифред, будто он впервые ее заметил. Она высокомерно вскинула брови, встречая взгляд нахала.

– В самом деле, прошу меня простить. Надеюсь, я не помешал ничему важному, – насмешливо произнес Стеллан. – Кто же твоя очаровательная спутница, Тедди?

Дарлинг глядел на обоих с неясным смущением.

– Стеллан, это моя кузина, мисс Мэри-Энн Оукс, – торопливо представил он Уинифред, будто желая, чтобы их знакомство было как можно более коротким. – Мэри-Энн, это мой добрый друг Стеллан Акли.

Какой же он добрый друг, если Дарлинг пробыл в Лондоне всего ничего!

Улыбнувшись, Уинифред протянула мистеру Акли ладонь. Тот принял ее, неожиданно сильно сжав, и оставил поцелуй, не отрывая от лица Уинифред внимательных глаз.

– Enchantée, – пробормотал он, выпуская ее руку.

Дарлинг переступил с ноги на ногу. Его лицо выражало ровно ту же степень неудовольствия, которую ощущала Уинифред. Ей хотелось поскорее исчезнуть из поля зрения Стеллана Акли.

– Теодор, нам нужно найти Эвелин! – капризно обратилась она к Дарлингу. Имя «Теодор» звучало непривычно из ее уст, но было бы странно, если бы кузина вдруг назвала его по фамилии. – Пойдемте скорее!

У Дарлинга запунцовели уши и нос. Он машинально предложил Уинифред локоть и виновато взглянул на Стеллана.

– Désolé, mon vieux[9]. Встретимся позже?

Друг Дарлинга выпрямился и поглядел на них уже без всякой насмешки. В изгибе низко посаженных густых бровей, тонких губах, сжатой челюсти легко угадывалось высокомерное, претенциозное выражение светского льва, которое могла замаскировать лишь искренняя радость от встречи с другом. Он улыбнулся, и на этот раз улыбка не коснулась глаз и надменно изогнутых бровей.

– Разумеется, Тедди. Могу я украсть твою спутницу на первый вальс?

– Спроси у нее сам, – предложил Дарлинг.

Уинифред понравилось, как он ответил. Хотя в его позе почувствовалось напряжение, на лице продолжала блуждать спокойная усмешка.

Стеллан поклонился Уинифред, и она поняла, что насторожило ее в друге Дарлинга. У него был хищный, почти животный взгляд. Если Дарлинг ради своих целей может пренебречь нормами этики и морали – Стеллан на них попросту плюет. Дарлинг руководствуется сердцем, а его друг – острым, стальным умом. Стеллан напоминал ей Уоррена и этим пугал ее до чертиков.