М - 4 (СИ)

Чем все это время занимался Степан? Общался с окончательно офигевшим от столь внезапно изменившийся окружающей обстановки ротным, понятно. Ну, а потом, когда удалось достигнуть полного взаимопонимания (тот бы и рад не поверить, но когда в считанные секунды переносишься из жаркого августа в промозглый февраль, а снаружи еще и идет морской бой, вопросы типа «нет, правда, что ли?!» как-то сами отпадают), накручивал бойцов. В духе фразы из старого советского мультика «баста, карапузики, кончилися танцы». В том смысле, что, хотят они того или нет, но вокруг сорок третий год и идет война. Ага, та самая легендарная Великая Отечественная. И теперь это и их война тоже, поскольку Родина у всех одна, и оную Родину нужно защищать без оглядки на календарь.

Заодно и про свои приключения вкратце рассказал — скрывать что либо просто смысла не имелось, скорее наоборот. Пацаны, многие из которых с удовольствием почитывали всякие книжки «про попаданцев», прониклись, так что санкционированная ротным выдача боеприпасов прошла организованно и штатно. И даже категорическое требование снять шевроны с триколором, оставив лишь нарукавные знаки с якорем на черном поле, вопросов не вызвало. Пока помогали экипажам бээмпэ и бэтэров погрузить БК из расчета «сколько влезет, чтоб не потонуть при высадке», и решали множество неизбежно возникших текущих проблем, прошло больше полутора часов и корабли застопорили ход на траверзе Геленджика, дожидаясь проводки в бухту…

С контрразведчиком Степану удалось недолго переговорить лишь на подходе к базе, когда Шохин вернулся на борт БДК. Капитан госбезопасности выглядел донельзя уставшим — насколько понимал старлей, за время перехода он только и делал, что наставлял на путь истинный командование угодившей в прошлое корабельной группы, вводя их в курс дела… ну, в смысле будущих дел, — но одновременно и счастливым, аж искрил.

Алексеев боевого товарища вполне понимал. Одно дело, притащить своему руководству кучу сверхценной информации, уже самой по себе способной в очередной раз изменить ход войны, и совсем другое — целых три боевых корабля из далекого будущего. Нет, сам по себе бэдэка был просто приятным подспорьем для защитников Малой земли: полноценная рота морской пехоты, два десятка БМП-2, пять «восьмидесяток» и, вишенкой на торте, пять САУ 2С1 «Гвоздика» — нехилая силища, однако в масштабах всей битвы за Новороссийск и Тамань не такая уж и супер-пупер вундервафля. Навалять фрицам все это боевое железо может весьма даже неслабо, но в процессе этого самого «валяния», скорее всего, и сама постепенно выйдет в ноль. Против штатной башенной пушки «тройки» или «четверки» противопульная броня не пляшет, от слова совсем — БМП и БТР с танками не воюют, их дело пехоту в нужное место доставить и огоньком прикрыть. Да и с боеприпасами тоже напряг быстро возникнет — насчет того, подойдут ли для тех же «Гвоздик» нынешние стадвадцатидвухмиллиметровые снаряды Степан испытывал определенные сомнения. Может, подойдут, артиллеристы — люди, шо пипец, какие консервативные (краем уха слышал, что еще во времена чеченских войн артель вполне спокойно использовала старые советские ОФС чуть ли не сорок третьего года выпуска — да и на Донбассе подобные случае тоже бывали), — а, может, и нет. Но, скорее, все-таки первое. Вот патроны к башенным КПВТ точно найдутся, а с бэховской 2А42, скорее всего, однозначно облом. Как морпех ни напрягал память, так и не сумел вспомнить, существовала ли в СССР этого времени 30-мм автоматическая пушка. Авиационная ВЯ-23 — точно была, на ильюшинских штурмовиках устанавливалась, зенитная 37-мм — тоже, он подобные в этом времени сам видел, и за их работой наблюдал. А вот тридцать мэмэ, походу, пока вовсе не используют…