М. А. Бакунин

Что касается послѣднихъ лѣтъ Бакунина, то, право, когда видишь грошевыя суммы, въ которыхъ нуждался великій революціонеръ, начинаешь негодовать не на его мѣшкотность и неаккуратность, а на милое отечество, допускающее, чтобы люди, съ заслугами Бакунина, въ шестьдесятъ лѣтъ, послѣ столькихъ годовъ самоотверженной дѣятельности для общаго блага, дрожали, предчувствуя приходъ судебнаго пристава, не могли переѣхать въ дилижансѣ изъ города въ сосѣдній городъ, за неимѣніемъ десятка свободныхъ франковъ. Что можетъ быть ужаснѣе писемъ Антони, жены Бакунина, къ Огареву изъ Локарно отъ февраля 1872 года? Это — полная нищета, съ выразительнымъ post scrip tum'омъ: «простите, что посылаю письмо не франкированнымъ, въ эту минуту мы a la lettre sans sou». Эхъ, русскіе люди, русскіе люди!.. Кого изъ пророковъ своихъ вы не морили голодомъ, не томили нуждою, не травили собачьею, безпричинною злостью, не побивали камнями — и, когда камни ваши оставляли синяки, о комъ не говорили вы, показывая укоризненными перстами: смотрите! хорошъ вашъ святой! онъ весь — въ черныхъ пятнахъ!.. Вывелъ изъ тяжелаго положенія Бакунина, конечно, не русскій капиталъ, а помощь итальянскаго почитателя, соціалиста Кафьеро. Онъ купилъ для Бакунина домикъ на Lago Maggiore и предоставилъ это жилище старику съ семьею въ пожизненное владѣніе. Что касается русскихъ, ихъ участіе къ Бакунину выразилось только тѣмъ, что его постарались разссорить съ Кафьеро, доказывая послѣднему, будто собственность въ рукахъ Бакунина недостаточно служитъ цѣлямъ соціальной революціи. За Бакунинымъ вѣчно всѣ считали и усчитывали его расходы, долги, обязательства и всякіе минусы. А всѣ плюсы, вносившіеся имъ въ международную жизнь, принимались равнодушно и чуть не свысока, какъ нѣчто должное, какъ своего рода оброкъ, что ли. А вотъ — оборотная сторона медали: самъ Бакунинъ въ роли кредитора разсказываетъ Дебогорій-Мокріевичъ.

«Онъ потребовалъ, чтобы я непремѣнно показалъ ему свой кошелекъ. Напрасно я старался убѣдить его, что денегъ у меня достаточно и я въ нихъ не нуждаюсь. Онъ все-таки настоялъ на своемъ. До требуемаго количества не хватало тридцати съ небольшимъ франковъ.

— Я остановлюсь въ Богеміи. Тамъ у меня есть пріятели, у которыхъ я могу взять деньги, сколько понадобится, объяснялъ я.

— Ну-ну, разсказывай! возражалъ Бакунинъ. Онъ вытащилъ изъ стола небольшую деревянную коробочку, сопя, отсчиталъ тридцать съ лишнимъ франковъ и передалъ мнѣ.

Мнѣ было очень неловко принимать эти деньги, однако, я былъ принужденъ ихъ взять.

— Хорошо, по пріѣздѣ въ Россію я вышлю, проговорилъ я.

Но Бакунинъ только сопѣлъ и, глядя на меня, улыбался.

— Кому? Мнѣ вышлешь? спросилъ, наконецъ, онъ, потомъ добавилъ:- это я даю тебѣ не свои деньги.

— Кому же ихъ переслать, въ такомъ случаѣ?

— Большой ты собственникъ! Да отдай ихъ на русскія дѣла, если уже хочешь непремѣнно отдать».