М. И. Кутузов по характеристике его окружения в отечественную войну 1812 года

К.Б. Жучков М.И. КУТУЗОВ ПО ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЕГО ОКРУЖЕНИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ВОЙНУ 1812 ГОДА

В исторической литературе о характере и поведенческих привычках М.И. Кутузова сложилось мнение, господствующее в работах, как положительно, так и отрицательно рассматривающих его деятельность на посту главнокомандующего русскими армиями в 1812 году. С одной стороны, М.И. Кутузов находился в "старческой немощи и бездействии", "много спал и ничего не делал" [22, с. 233], с другой стороны, он, как народный вождь, уповал на провидение, предоставляя событиям совершаться своим чередом [25, с. 277]. Для иллюстрации этих поведенческих привычек Кутузова исследователи пользуются его изображением в романе Л.H. Толстого "Война и мир".

В самом деле, до Л.H. Толстого высказывания мемуаристов и историков относительно поведенческих привычек Кутузова носили разбалансированный и случайный характер. Роман Л.Н. Толстого организовал, в своем роде, некоторые из этих высказываний и образовал из них стройный и логичный образ Кутузова как мудрого народного деятеля, поведение которого соответствовало народному, то есть справедливому характеру войны[1].

Речь идет о Кутузове, как о человеке, утомленном возрастом, соответственно чересчур добродушном, зачатую плачущем, читающем романы Жанлис[2] невольно засыпающем в неподходящих местах, любящем побалагурить с солдатами и приласкать молодых офицеров, нелюбящем бумаг и вообще работать, вобщем, как о человеке крайне мягкотелом, сибаритствующем и сентиментальном.

Между тем, Л.Н. Толстой создавал не исторический, а философский, если можно так сказать, образ, то есть подогнал фигуру Кутузова, являвшейся антитезой фигуре Наполеона, под свои философские воззрения, выраженные им в антивоенных рефлексиях на военных страницах романа. В этом Л.Н. Толстому "помогло" умение Кутузова обращаться с солдатской массой и его "демократизм" в отношениях с младшими офицерами. Действительно, такие черты присутствуют в поведении Кутузова, но они произвольно интерпретированы Л.H. Толстым, мотивируются по другим основаниям и оформляют иные поведенческие привычки[3].

Кутузов бывал разным в разные дни своей жизни, но несомненно, что он носил в себе некий поведенческий стержень, который делал его поступки объяснимыми с их внутренней точки зрения. Между тем, оценки его современников разнятся, так, что современные авторы, как и в свое время Л.Н. Толстой, просто подбирают для своих утверждений необходимые им высказывания современников. Однако, для нас важно определить, какие из этих высказываний и в какой их части можно использовать в качестве источников, то есть очевидных свидетельств.

С этой целью важно установить статус каждого мемуариста. Под статусом подразумевается его служебное или личное положение относительно Кутузова в описываемый нами период его деятельности. Этот статус современников Кутузова, оставивших свои высказывания относительно его характера или поведения, можно разделить следующим образом:

1) лица, непосредственно служившие под командой Кутузова и регулярно общавшиеся с ним по службе в указанный период;

2) лица, служившие под началом сотрудников Кутузова и периодически или спорадически имевшие общение с Кутузовым;

3) лица, перешедшие под команду Кутузова от других военачальников в силу независящих от них причин[4];

4) лица, служившие под начальством Кутузова и конфликтовавших с ним по служебным поводам;

5) лица, служившие под начальством лиц, конфликтовавшим с Кутузовым;

6) лица, со стороны видевшие Кутузова, но не общавшиеся с ним;

7) лица, не видевшие и не общавшиеся с Кутузовым.

Разграничение статуса мемуаристов позволяет дифференцировать их свидетельства, где определяются следующие формальные зависимости: 1) близкое общение - положительная окраска высказывания - более вероятная правдоподобность; 2) общение в конфликтных ситуациях - отрицательная окраска свидетельства - меньшая правдоподобность; 3) отсутствие статуса -отсутствие отношений - произвольность, или вторичность высказывания.

Указанные зависимости носят устойчивый характер и являются калькой личных связей в сложной структуре управления армией в военных действиях, то есть калькой, отражающей потоки подчиненности и мотиваций в этой структуре. Личный характер этих связей и выразился в личных документах: письмах, дневниках, мемуарах. Это важно установить ввиду не служебного, общественного, а именно личного положения авторов высказываний.

Коротко говоря, в сфере служебных отношений подчиненности возникают личные мотивации, которые отражены в личных документах. "Между тем субъективность мемуаров неотделима, как уже указывалось, от положения автора в системе породившей их деятельности" [21, с. 32]. Отсюда вытекает, что главную роль в этих высказываниях играет не "объективные"[5] правильность или неправильность должностных действий главнокомандующего, а личные впечатления при их осуществлении, то есть их морально-нравственная окраска.