М. Я. Геллер

Трактовка ига принимает особую окраску в короткий период господства историков-марксистов в науке о прошлом. Осуждение национализма, в том числе и «великорусского шовинизма», признание «классовой борьбы» движущей силой истории позволили Милице Нечкиной, виднейшему советскому историку, писать: «Жестокости» и «зверства» татар, на описание которых русские историки-националисты не жалели самых мрачных красок, были в феодальную эпоху обычным спутником любых феодальных столкновений. Убийство пленных, ослепление, обращение в рабство и т.д. обычно сопутствовали и стычкам отдельных русских феодалов между собою». Историк-марксист обнаруживает, что «трудовое население покоряемых татарами земель зачастую рассматривало их в начале покорения как союзников в борьбе против угнетателей - русских князей и половецкой аристократии. Поэтому были случаи массовых восстаний, шедших навстречу татарским завоеваниям». Наконец, Милица Нечкина настаивает на «бесспорно огромном культурном влиянии, оказанном татарами на обычаи, юридические отношения, язык и быт русских»8.

Историки XIX в. видели положительную сторону татарского ига - катализатора возникновения единого русского государства во главе с Москвой. Советские марксисты 20-х-начала 30-х годов находили в татарском нашествии аргументы, подтверждавшие их тезис о феодальном характере русского средневековья и классовой борьбе трудящихся с угнетателями в XIII-XIV вв., а следовательно, правоту учения Маркса. Георгий Вернадский, внесший значительный вклад в евразийскую теорию, считал, что «монгольское наследство облегчило русскому народу создание плоти евразийского государства»9. Русь, включенная в гигантскую монгольскую империю - от Тихого океана до Адриатики - получила, как бы, эскиз своего будущего, географическую карту своего потенциального распространения. Современный историк и этнолог Лев Гумилев, последовательный «евразиец», говорит даже о том, что «систему русско-татарских отношений, существовавшую до 1312 г., следует назвать симбиозом». Датой разрыва он считает год, когда ислам стал государственной религией татар. Если принять эту несомненно спорную дату, то симбиоз продолжался три четверти века.

Слово «иго» - однозначно. Выражение «татарское иго» нуждается в определении, разъяснениях, комментариях. До сегодняшнего дня им пользуются в качестве оправдания отсталости, объяснения особого пути развития России. Алиби «татарского ига» оборачивается историческим счетом, предъявляемым Западу за его спасение от монгольского нашествия. Татарские зверства остались прочно в русском сознании. Летописные хроники страшных лет нашествия полны рассказов о жестокости, беспощадности «безбожных татар». Но в «Лаврентьевской летописи», например, рядом стоят две записи: «В тот же год татары взяли Переяславль Русский, и епископа убили, и людей перебили, а город сожгли огнем, и, захватив много пленников и добычи, отступили»; «В тот же год Ярослав пошел к Каменцу; он захватил город Каменец, а княгиню Михаила и большую добычу забрал с собой». Татары по отношению к русским действуют точно так же, как русский князь по отношению к сородичам.

Разрушения, причиненные татарами, потери б войне с ними сравнимы с разрушениями и потерями, которые были результатом междоусобных схваток. Характер «ига» определялся прежде всего демографией. Чингис-хан оставил в наследство старшему сыну Джучи все земли к востоку от Иртыша, куда может дойти монгольский конь. Сын Джучи Батый дошел со своими всадниками до Днестра и устья Дуная. Примерно 8 млн. обитателей Восточной Европы были покорены 30-тысячной конной армией. Современные историки отвергают сообщения современников о сотнях тысяч «диких язычников», сокрушавших все на своем пути. Главной силой монгол, их «атомной бомбой» был конь. Каждому всаднику нужно было три лошади - для смены и для багажа. Даже стотысячная армия (летописцы говорят о 250-300 тыс.) нуждалась в таком количестве лошадей, которых можно было прокормить только в некоторых регионах завоеванной империи. Первая битва русских и татар - на реке Калке - завершилась победой пришельцев и потому, что их малочисленность - 30 тыс. воинов - убедила многочисленное русско-половецкое войско в слабости врага; следовательно, не было нужды в совместных действиях всех собравшихся князей. Малочисленность монголов исключала оккупацию завоеванной территории.