М. Я. Геллер

Ярослав был инициатором политики сотрудничества с монголами. Александр Невский продолжал эту политику с упорством и последовательностью государственного деятеля, который знает, чего он хочет, который ясно видит цель и идет к ней, используя при этом все доступные ему средства. Расчет на Батыя был деталью стратегии Александра. Властелин Джучиева улуса, который стали называть Золотой ордой, а затем его наследники поддерживали владимиро-суздальских князей и взамен получили их поддержку. Но выбор этим не ограничивался. Ярослав, Александр, а за ним его потомки включились в геополитическую игру, в которой главными партнерами в середине XIII в. были две силы, католическая церковь, возглавляемая Иннокентием IV, победившим непримиримого врага папства императора Фридриха II Гогенштауфена и добившимся распада германской империи (1250- 1266), и монгольский улус наследников Чингис-хана, в 1260-1264 гг. расколовшийся на части (одной из них была Золотая орда).

Наличие двух сил дает возможности лавирования, если это силы враждебные, противостоящие, какими были папство и монголы. Главным элементом решения Александра был не выбор между Сараем и Каракорумом (хотя он очень важен), но между татарами и папством. Между Востоком и Западом. Русские князья, после того, как Батый прошел как смерч по русской земле и установил свою власть, свое иго, продемонстрировали три варианта реальной политики. Владимиро-суздальское княжество выбрало сотрудничество с победителями. В отличие от северо-востока юго-западная Русь - Галицко-Волынское княжество и его князь Даниил - искала компромисса, пыталась лавировать между татарами и Западом. Третьим вариантом было сопротивление, которое означало прежде всего тесный союз с папством. Михаил Черниговский, владевший короткое время Киевом, поставил митрополитом игумена Петра. После захвата Киева Даниилом Михаил бежал в Венгрию, но послал Петра на церковный собор, созванный в 1245 г. в Лионе Иннокентием. «Архиепископ Руси», как был представлен митрополит Петр, просил у собравшихся прелатов помощи против татар.

Бесспорным результатом этой просьбы была миссия 25-летнего францисканца Иоанна де Плано Карпини, отправленного папой в Сарай и Каракорум. Его отчет о поездке - «История монголов, именуемых нами татарами» - важный источник знаний о событиях и людях эпохи. Плано Карпини присутствовал на курултае 1246 г., оставил портреты русских князей - Ярослава, Даниила, Михаила, был свидетелем убийства князя Черниговского и смерти Ярослава Владимирского. Татары знали о планах Михаила, о посылке им Петра в Лион. Не исключено, что они знали о разговорах, которые Плано Карпини вел с Ярославом, согласившимся продолжить переговоры с курией.

Александр Невский не знал ни сомнений, ни колебаний. Программа сотрудничества с татарами была для него единственно возможной политикой. В числе причин, которые побудили Александра Невского выбрать ее, было острое ощущение западной опасности. Ребенком он приехал вместе с отцом князем Ярославом в Новгород. 16-летним юношей стал князем-наместником купеческой республики. Когда ему исполнилось 20 лет в 1240 г., Александр разбил на Неве шведских крестоносцев - 5 тысяч воинов, прибывших на ста судах. В 1240 г. татары захватили Киев, но для князя Новгородского главной угрозой был натиск, шедший с Запада. В 1242 г. Александр одерживает знаменитую победу на Чудском озере: на этот раз он громит армию Ливонского ордена.

В 1937 г. Сергей Эйзенштейн пишет сценарий15 для своего будущего фильма «Александр Невский». Князь новгородский объясняет народу свою политическую линию: «С монголом подождать можно. Опаснее татарина враг есть… ближе, злей, от него данью не откупишься - немец»16. В фильме Эйзенштейна Александр Невский излагает стратегию Сталина в 1937 г.: на западе - опасность немецкая, на востоке - японская. В момент выхода фильма - «немец» был опаснее. Два года спустя - «Александр Невский» был снят с экрана - вчерашний враг стал союзником. Но рассуждения о степени опасности двух врагов могли быть актуальными в XIII в. Александр имел основания считать «немцев», как называли независимо от национальности пришельцев с Запада, угрозой более страшной, чем татары. Крестоносцы оккупировали захваченную территорию, чего не делали татары, строили на ней крепости, города - забирали землю. Крестоносцы, «псы-рыцари», как любил их называть Маркс, обращали покоренное население в католичество, отличаясь и этим от веротерпимых татар.