М.Ю. Лермонтов. Фантазии и факты

Дирижер императорского театра Петр Андреевич Щуровский и П.А. Висковатов в сороковую годовщину со дня смерти М.Ю. Лермонтова приехали в Пятигорск.

Случилось, что встретили Эмилию Шан-Гирей. Висковатов узнал ее, так как уже бывал в Пятигорске, собирая сведения о поэте. Эмилия тоже узнала его, погрозив пальчиком:

– Вам, именно вам, следовало бы увидеть наше торжество 15 июля. Как прекрасно было все организовано! В траурном шествии дамы несли венки, 27 депутаций и от каждой – венок. Самые красивые были от гвардейских офицеров. Были депутаты из Петербурга, от Николаевского кавалерийского училища. Его начальник, полковник Бильдерлинг, прислал телеграмму… А туалеты дам!.. Знаете, это ведь, собственно, и не праздник был, а ну… вроде общественной панихиды. Мы посовещались: строго, но чтобы – элегантно. Я глядеть не могла без слез на гирлянды и фонарики иллюминации: все представлялся мне наш молодой бал в этом гроте, последний Мишеля бал… За сорок лет со дня смерти такой истинно народный праздник впервые!

Щуровский не выдержал:

– Сорок лет молчали, будто не было у нас Лермонтова.

Вмешался спутник Эмили, Хастатов:

– Помилуйте, как молчали?! Вот уж десять лет собирают в Пятигорске, именно в Пятигорске, деньги… народные деньги на памятник Лермонтову.

– В отчетах пишут, что 15 июля сумма сбора достигла 22 тысяч, – сказал Висковатов Щуровскому.

– За 10 лет – 20 тысяч Лермонтову! Не маловато ли?

Это была дерзость, Эмилия скосила глаза на Щуровского, пробормотав, что в ее киоске сумма была наивысшей: у современницы поэта, а нынче и у родственницы его, покупали особенно охотно. Щуровскому эта еще крепкая старая дама становилась омерзительной. Он неотрывно наблюдал за ней.

– В вашем доме, сударыня, слышал я, и состоялся роковой вызов, – сказал он.

– У нас, как же, у нас, – защебетала старушка. – Я уже в печати об этом рассказывала.

– Вы ничего о предстоящей дуэли не знали? – спросил Висковатов.

Эмилия «не услышала» его вопроса228.

В который раз вернемся к балу В.С. Голицына. Одни говорят, что он состоялся на следующий день после назначенного229, другие – 17 июля, некоторые исследователи полагают, что бал состоялся 18 июля230. Еще раз поразмышляем. Бал должен был начаться в шесть часов в Казенном саду, под открытым небом, но не начался вовремя по случаю грозы. Время шло, непогода не прекращалась, фейерверк в дождь сотворить затруднительно, и именно поэтому бал (на который потрачено много денег, заметим) перенесли. Вероятно, на следующий день: иначе от еды и от украшений ничего бы не осталось. Бал не мог быть в день похорон: это было бы уж слишком не соответствующим к обстоятельствам. Если же делать бал на следующий день после похорон – для Голицына это то же самое, что давать второй бал, неся большие траты. Поэтому бал был перенесен из-за грозы, скорее всего, на 16 июля, и его не стали отменять из-за смерти Лермонтова. Этот момент можно учесть в рассуждениях об отношении В.С. Голицына к Лермонтову.

А.И. Арнольди вспоминает: