М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

карие глаза».

Дмитревскому везло, как говорится, и по службе;

он назначен был вице-губернатором Кавказской об­

ласти, но, к сожалению, недолго пользовался этими бла­

гами жизни и скоро скончался. Я был с ним некоторое

время в переписке и теперь еще храню автограф его

«Карих глаз».

* * *

Гвардейская молодежь жила разгульно в Пяти­

горске, а Лермонтов был душою общества и делал силь­

ное впечатление на женский пол. Стали давать танце­

вальные вечера, устраивали пикники, кавалькады, про­

гулки в горы, но для меня они были слишком шумны,

397

и я не пользовался ими часто. В это же время приехал из

Тифлиса командир Нижегородского драгунского полка

полковник Сергей Дмитриевич Безобразов, один из кра­

сивейших мужчин своего века, и много прибавил к ве­

селью блестящей молодежи. Я знал его еще в Варшаве,

когда был адъютантом в. к. Константина Павловича.

В то время его смело можно было назвать Аполлоном

Бельведерским, а при его любезности, ловкости, уменье

танцевать, в особенности мазурку, не мудрено было ему

сводить всех полек с ума. В 1841 году я нашел Безо-

бразова уже не тем, и время взяло свое, хотя еще оста­

вило следы прежней красоты.

В июле месяце молодежь задумала дать бал пяти­

горской публике, которая более или менее, само собою

<разумеется>, была между собою знакома. Составилась

подписка, и затея приняла громадные размеры. Вся мо­

лодежь дружно помогала в устройстве праздника, ко­

торый 8 июля и был дан на одной из площадок аллеи

у огромного грота, великолепно украшенного природой

и искусством. Свод грота убрали разноцветными ша­

лями, соединив их в центре в красивый узел и прикрыв

круглым зеркалом, стены обтянули персидскими ков­

рами, повесили искусно импровизированные люстры из

простых обручей и веревок, обвитых чрезвычайно кра­

сиво великолепными живыми цветами и вьющеюся зе­

ленью; снаружи грота, на огромных деревьях аллей,

прилегающих к площадке, на которой собирались тан­

цевать, развесили, как говорят, более двух тысяч пяти­

сот разноцветных фонарей... Хор военной музыки по­

местили на площадке, над гротом, и во время антрактов

между танцами звуки музыкальных знаменитостей не­

жили слух очарованных гостей, бальная музыка стояла

в аллее. Красное сукно длинной лентой стлалось до

палатки, назначенной служить уборною для дам. Она

также убрана шалями и снабжена заботливыми учре­

дителями всем необходимым для самой взыскатель­

ной и избалованной красавицы. Там было огромное

зеркало в серебряной оправе, щетки, гребни, духи,

помада, шпильки, булавки, ленты, тесемки и женщина

для прислуги. Уголок этот был так мило отделан, что

дамы бегали туда для того только, чтоб налюбоваться

им. Роскошный буфет не был также забыт. Природа,

как бы согласившись с общим желанием и настроением,

выказала себя в самом благоприятном виде. В этот

вечер небо было чистого темно-синего цвета и усеяно

398

бесчисленными серебряными звездами. Ни один листок

не шевелился на деревьях. К восьми часам приглашен­

ные по билетам собрались, и танцы быстро следовали

один за другим. Неприглашенные, не переходя за черту

импровизированной танцевальной залы, окружали

густыми рядами кружащихся и веселящихся счаст­

ливцев.

Лермонтов необыкновенно много танцевал, да и все

общество было как-то особенно настроено к веселью.

После одного бешеного тура вальса Лермонтов, весь

запыхавшийся от усталости, подошел ко мне и тихо

спросил:

— Видите ли вы даму Дмитревского?.. Это его «ка­

рие глаза»... Не правда ли, как она хороша?

Я тогда стал пристальнее ее разглядывать и в самом

деле нашел ее красавицей. Она была в белом платье

какой-то изумительной белизны и свежести. Густые

каштановые волосы ее были гладко причесаны, а из-за

уха только спускались красивыми локонами на ее пле­

чи; единственная нитка крупного жемчуга красиво

расположилась на лебединой шее этой молодой жен­

щины как бы для того, чтобы на ее природной красоте

сосредоточить все внимание наблюдателя. Но главное,

что поразило бы всякого, это были большие карие глаза,

осененные длинными ресницами и темными, хорошо

очерченными бровями. Красавица, как бы не зная, что

глаза ее прелестны, иногда прищуривалась, а обра­

щаясь к своему кавалеру, вслед за сим скромным дви­

жением обдавала его таким огнем, что в состоянии

была бы увлечь и, вероятно, увлекала не одного своего

поклонника. Я не любопытствовал узнать, кто она,

боясь разочароваться тою обстановкой, которою она

может быть окружена. Я не хотел знать даже, замужем

ли она, опасаясь, что мне назовут и укажут какого-либо

уродливого мужа-грузина, армянина или казачьего ге­

нерала. На другой день бала она уехала из Пятигорска,

а счастливый Дмитревский полетел за ней 13.

Бал продолжался до поздней ночи, или, лучше ска­

зать, до самого утра. Семейство Арнольди удалилось

раньше, а скоро и все стали расходиться. Я говорю «рас­

ходиться», а не «разъезжаться», потому что экипажей

в Пятигорске нет, да и участницы бала жили все неда­

леко, по бульвару. С вершины грота я видел, как уста­

лые группы спускались на бульвар и белыми пятнами

пестрили отблеск едва заметной утренней зари.

399

Молодежь также разошлась. Фонари стали гаснуть,