М. В. Ломоносов и основание Московского университета

Его работы в области языка, художественной литературы, истории составляют органическую часть изумительно многогранной, но столь же целостной деятельности. Эта многосторонность творчества Ломоносова была отмечена еще Пушкиным: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенной силой понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшей страстью всей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минеролог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник…».[68]

Деятельность Ломоносова развертывалась в период превращения русского народа в нацию. Это выдвигало в качестве одной из центральных проблем того времени проблему создания и развития общенародного русского литературного языка и художественной литературы. В противовес низкопоклонствующей аристократии и клике реакционеров-иностранцев, кричавших о неполноценности русского языка и его непригодности для научных исследований, Ломоносов писал о «природном изобилии, красоте, силе, великолепии и богатстве русского языка», о его глубокой древности и удивительной стойкости, о том, что несмотря на огромность территории России, весь русский народ в городах и селах «говорит повсюду вразумительным друг другу языком»[69]. Бросая прямой вызов «иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим язы́кам, нежели к своему, трудов прилагали», он утверждал: «Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели его точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем»[70]. Осуществляя эту замечательную декларацию, Ломоносов и развертывал свою работу над изучением русского языка.

Его предшественник в разработке проблем русского языка Тредиаковский считал, что основой национального литературного языка должна явиться языковая практика придворной аристократии. Между тем именно в это время языковая практика этой социальной группы характеризовалась всеми чертами обреченного на прозябание «салонного жаргона». В своих работах в области языкознания Ломоносов полностью игнорировал «салонный жаргон» русских аристократов. Он решительно отметал попытки духовенства установить гегемонию церковнославянского языка, противопоставить его живому языку народа.

И в своих теоретических работах, и своих литературных произведениях Ломоносов шел по единственно правильному пути, стремясь к всемерному сближению разговорного живого языка народа со старой книжной речью. Он первый начал читать научные лекции на русском языке, обогащая русский язык новой научной и технической терминологией и показывая образец того, как ясно и выразительно можно излагать научные положения на русском языке.

Ломоносов правильно отмечал исключительную роль и значение слова, которое дано человеку, чтобы «сообщать другому идеи вещей и их деяний». Он называл идеи «представлениями вещей или действий в уме нашем» и утверждал, что с помощью слов человек сообщает другим людям понятия, полученные им с помощью чувств из окружающего его реального мира («воображенные себе способом чувств понятия»)[71]. Это материалистическое, глубоко прогрессивное по своему содержанию положение о взаимоотношении языка с материальным миром и человеческим сознанием, а также догадки и мысли о роли и месте слова в жизни человеческого общества красной нитью проходят через все языковедческие работы Ломоносова.

Настойчиво изучая словарный запас русского языка и работая над его очищением и обогащением, Ломоносов не ограничился этим. Он создал первую русскую грамматику. Для того чтобы правильно оценить значение работы Ломоносова по созданию грамматики, напомним, что И. В. Сталин называл грамматику показателем громадных успехов человеческой мысли и указывал, что «именно благодаря грамматике язык получает возможность облечь человеческие мысли в материальную языковую оболочку»[72].

Для Ломоносова характерно правильное и ясное понимание значения и задач грамматики. Изучая сложившуюся к тому времени крайне неустойчивую и пеструю практику изменения и сочетания слов, он критически пересмотрел ее, обобщил и отобрал наиболее правильные и целесообразные формы и категории. Он выработал и изложил основной круг грамматических правил, которые обеспечивали «лучшее рассудительное употребление» русского языка. Называя грамматику «философским понятием всего человеческого слова», Ломоносов указывал, что «хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению». «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики»[73], — писал он.

Общенародный характер и демократическая направленность грамматики Ломоносова обеспечили ей прочный успех и превратили ее в одну из самых популярных научных книг, по которой учился целый ряд поколений русских людей.