М+Ж

Что открывать? Зачем открывать? Я ждала лифт, в глазах стояли слезы. Выгнали. Просто выперли взашей. Противно-то как. Причем ни за что! Если бы я его любовницей была, хоть осталось бы что вспомнить. Нет, если бы я его любовницей была, ни за что бы не ушла. Сидела бы там до одурения, а если некоторым это не нравится, то пусть сами и уходят. Единственное, что меня утешало, так это твердая уверенность, что все равно у них сегодня ничего хорошего не получится. Я уже откровенно шмыгала носом, когда выходила из подъезда, а там… Только этого не хватало! На улице шел дождь. Вернее, снег с дождем. Под навесом подъезда стояла бабушка, к ногам которой жалась маленькая собачка. Ей явно нужно было погулять, но даже она не решалась выйти из-под крыши.

– Погода сегодня гадкая, – начала светскую беседу бабушка. – Вчера вот снег шел, я думала, сегодня не будет, ан нет, пошел…

Не судьба мне поплакать. С трудом сдерживая смех, я выскочила под дождь.

*

След Кати уже простыл и подернулся поземкой, а Мария все грызла меня с настойчивостью зубной боли. Но ее аргументы и упреки я парировал почти автоматически – слава богу, не впервой. Какая-то подспудная мысль точила меня сильнее, чем Машкина истерика.

Она все не умолкала, я никак не мог сосредоточиться. Только когда девушка моей судьбы заявила, что «шиш тебе с фигой, а не волшебную ночь любви», и ломанулась к выходу, меня озарило:

– Дверь! – воскликнул я, невежливо не реагируя на третье предупреждение не звонить ни в коем случае. – Она сама открыла входную дверь!

– И после этого ты будешь утверждать, что она у тебя не живет тут круглыми сутками? – снова взвилась Машка.

– В том-то и дело, – ответил я. – В том-то и дело…

И не стал продолжать. Я не мог объяснить, почему Катя, которая была здесь третий раз в жизни, легко справилась с моей знаменитой дверью. Очень легко. Легче, чем я.

ТЕАТРЫ, БАНКЕТЫ, БЛОНДИНЫ В СМОКИНГАХ

**

Неделька выдалась, хоть плачь. Что я и проделывала регулярно и с чувством, хотя обычно почти не плачу. На работе полный бедлам. Назначили новую начальницу. Во-первых, она дура. Во-вторых, она дура, в-третьих, то, что она спит с директором, только доказывает, что она дура. Какого черта я должна слушать, что мне вещает эта… что-то я повторяюсь. Короче, привел это сокровище наш дорогой начальник в начале июня. Говорит: «Вот вам, ребята, опытный специалист, она будет руководить отделом реализации». Я вся исшипелась: «Причем тут отдел реализации, она не по этому делу специалист». Мужики меня заткнули, решили, что я из зависти ядом плююсь. Ну, из зависти, так и что! Если я сама с ним не сплю, так мне теперь вечно будут всяких ду… теток подсовывать?! Руководить она будет, а как же! Собрала всех нас и сообщила, что теперь мы будем работать по-новому, продажи возрастут в небывалое количество раз, начнем завтра. В июне! Продажи у нее возрастут!.. Ага.

– Катенька, распечатайте мне все накладные за последний месяц. Мне нужно их проанализировать.

– Все?

– Да, пожалуйста.

И улыбнулась так мило.

Не вопрос. Все так все. В мае мы учебники отгружали, а я ей еще и все розничные накладные распечатала, чтоб наанализировалась по самые уши. Рабочий день я, конечно, убила, а потом попросила Андрея всю эту кипу бумаг отнести ей на стол. Сама поднять была не в состоянии. Приглушенные всхлипы из директорского кабинета полчаса спустя несколько подняли мне настроение, но ненадолго. Наябедничала она качественно. Разнос мне устроили чудовищный, вычли стоимость бумаги из зарплаты и пообещали не пустить в отпуск. И это Петр Александрович! Спокойный, рассудительный мужик. Нам с ним всегда так хорошо работалось. Если мне позволяло время, я даже с удовольствием оставалась с ним в офисе, после того как все свалят домой. Вдвоем мы очень быстро решали все вопросы, и время летело незаметно, и весело было. И вот этот самый человек орет на меня дурным голосом, стучит кулаком по столу, брызжет слюной.

– Если она такая умная, назначьте ее своим начальником!

Я вылетела из кабинета хлопнув дверью. Расплакалась. Поняла, что не могу доставить этой, этой… удовольствие видеть меня зареванной и ушла домой.

Потом, правда, все относительно наладилось. На следующий день директор типа извинился. Собрал нас с этой в кабинете, усадил рядом. Сказал: «Девочки, не ссорьтесь, мы вместе делаем общее дело. Ты, Катенька, опытнее (подхалим!), вот и помоги Лене. Ты же умница».

Все, вроде, так, но возникает резонный вопрос: если я такая опытная умница, то почему она моя начальница, а не наоборот. А я ей еще и помогать должна! Короче, осадок остался. На работу теперь по утрам совсем не хочется, нашим с Петром Александровичем вечерам пришел конец, между нами сидит Леночка. И мало того, что обстановку портит, так ей еще все по три раза объяснять приходится. Уволюсь к черту! Вот только в отпуск схожу, и уволюсь.