Мачехина дочка (СИ)

— Да ты хоть соображаешь, что ты делаешь, ты… синица?! Тебе магия совсем в голову ударила?!

— Ну, простите… — Я не понимала, почему принц так разбушевался, но, на всякий случай, извинилась еще раз.

— Вот ваша цепочка, ничего с ней не случилось. — Неужели он подумал, что я — воровка? Эта мысль ужаснула. Но додумать я ее не успела, дверь с грохотом слетела с петель и в комнату ворвались папа-барон с несколькими рыцарями. Оглядевшись вокруг и, видимо, не найдя противника, папа-барон обратился ко мне.

— Гота? Ты тут что делаешь? — И дальше уже к принцу. — Ваше высочество, с вашего амулета поступил сигнал тревоги…

— Я… — Я не знала, что сказать. Неужели и правда нажалуется?

— Подарки тут ваша дочь раздает, барон. — Голос принца звучал все еще недовольно, но он хотя бы уже не орал. — вы бы ей хоть легенду про Щедрого Дюринга рассказали, что ли. А то взялись девчонку магии учить, а о безопасности рассказать забыли.

— Простите, Ваше высочество! — Теперь уже папа-барон склонил покаянно голову.

— Папа-барон, да кто такой «Щедрый Дюринг» — Не выдержала я. — Это какой-то наш родственник? Что он натворил?

— Раздарил десять лет своей жизни, чтобы довезти раненых товарищей до лекаря. — Ответил вместо папы-барона один из рыцарей, которые уже опустили оружие и, видимо, вовсю развлекались очередной семейной сценой в нашем замке.

— «Щедрый Дюринг» — твой дед, Гота. — Теперь голос папы-барона звучал устало. Мне даже стало стыдно: ему столько всего досталось за последние недели, а я, хоть и обещала себе быть примерной фройляйн, опять влезла в чужие дела. — Насколько я помню, я тебе советовал посмотреть историю твоей семьи в Хрониках. Ты посмотрела?

— Нет, папа-барон, — Виновато понурилась я. — Все так закрутилось, то одно, то другое… И я — не Дюринг, я — фон Блитерстерп! — Словно кто-то меня за язык дернул. Я тут же пожалела о собственном упрямстве, но было поздно, следующую фразу папы-барона можно было заранее прочесть у него на лице.

— Ну вот, теперь у тебя точно будет время почитать Хроники. Последние два тома тебе принесут в комнату. Найдешь в них все упоминания о фон Дюрингах и фон Блитерстерпах и завтра после завтрака сдашь мне экзамен. Понятно?

— Да, папа-барон. — Покладисто согласилась я, пока к перечню фамилий не прибавилось ещё и фон Роде.

— Отлично! Можешь идти в свою комнату, и чтобы до завтра я тебя не видел. Сегодняшний обход я отменяю, сам пройдусь. И с мамой твоей тоже сам поговорю. — Добавил он, видя, что я порываюсь открыть рот. Я снова кивнула, сделала еще один книксен в сторону кровати Его высочества, стараясь не смотреть на принца, и собралась уходить. Голос папы-барона догнал меня уже у двери.

— Да, Гота, Кати сейчас занята тем, что помогает ухаживать за ранеными, так что не гоняй ее лишний раз на кухню. Твои любимые булочки тебе принесут, я распоряжусь.

Под добродушные смешки рыцарей я выбежала из комнаты. Надо же! А я думала, что булочки в комнату во внеурочный час — это наша с Кати и кухаркой Бертой тайна. И, зная папу-барона, я не удивлюсь, если он не только знал о наших кулинарных грешках, но и сам охотно угощался с противня. Кухарка не только не стала бы отказывать хозяину, но, уверенна, еще и подкладывала ему самые поджаристые, как он любит. Уже на подходе к своей комнате снова вернулась мыслями к принцу. Интересно, что я там натворила? Или не я, может, просто выспался, наконец-то, и отдохнул. Но ему точно стало лучше, умирающие так не орут. А без рубашки и камзола отлично видно, что совсем он даже не полный, мелькнула вдруг неприличная мысль, просто большой. В комнату я влетела пулей, прижимая ладошки к покрасневшим щекам. Хорошо, все-таки, что маги не умеют читать мысли!

Принц Эрик Люнборгский

Проводив глазами малышку, Эрик почувствовал, как сковавшее его напряжение понемногу отпускает. Хвала Творцу, эта глупышка не успела серьезно себе навредить! Иначе уже валялась бы тут без чувств, а не скакала по отцовскому замку резвой козочкой в предвкушении завтрашнего экзамена. Вот ведь задача: на первый взгляд эта Агата-Гота — слабенькая водница. Как она смогла поделиться силой с огневиком, если не использовала жизненных сил? А если использовала, во сколько обошлась маленькой глупышке ее доброта?

— Ваше высочество, если вы себя уже лучше чувствуете, то, может, подать вам одежду? — Барон был безукоризненно вежлив, но его голос так и сочился ехидством.