Мадагаскарские зарисовки

Через пару месяцев я покинула Мадагаскар. В Москве выяснилось, что мне придется остаться с сыном, поскольку тому надо было готовиться к поступлению в институт, а перекладывать столь ответственные заботы на бабушек и дедушек было бы опрометчиво. Раз я остаюсь, то надо устраиваться на работу. Совершенно неожиданно подвернулось место преподавателя английского языка в Академии водного транспорта. Я поехала знакомиться с заведующей кафедрой. Приехала чуть раньше. Заведующая была занята. Я стала прогуливаться по коридору, а там на стене был огромный стенд, посвященный легендарному переходу второй эскадры тихоокеанского флота под командованием вице-адмирала З.П.Рожественского с Балтики к берегам Японии. На ловца и зверь бежит!

Хоть я и учила историю в школе, но много просто не знала. Я сделала для себя открытие, что для войны с Японией русские совершили уникальнейший переход, длиной в 33000 километров. Они шли в обход Африки, а значит, прошли и свозь стужу и сквозь жару. Тащили с собой все: и провизию, и уголь, и снаряды, и медикаменты. В состав эскадры входили суда разнотипные по своему назначению и оснащению, что, естественно, лишь усложняло выполнение задачи. Но кому в голову могла прийти такая дикая идея: посылать на край света целую эскадру? Как можно было требовать, чтобы измученные длительным переходом люди с места в карьер кинулись в бой и одолели бы свежего как огурчик, находящегося у себя дома противника? Тем более, что всему свету было известно, что японские корабли априори имеют преимущество в скорости, маневренности, бронировании, скорострельности и мощности артогня. После таких откровений начинаешь верить в то, что революция в нашей стране была неизбежна.

Эта статья в стенгазете Академии водного транспорта еще больше раззадорила мое любопытство. Там говорилось об уникальном трансокеанском переходе, об ошибках, допущенных русским командованием во время боя, о неудачном стечении обстоятельств, о ранении Рожественского, о суде над ним, о том, что он полностью взял на себя вину за поражение России в этом бою. Однако в этой статье ни слова не было сказано о крейсере «Урал». Там были перечислены суда, входившие в состав крейсерского отряда, но никакого «Урала» среди них не оказалось. «Олег» был, «Дмитрий Донской» был, «Владимир Мономах» был, даже легендарный крейсер «Аврора» и то был, а «Урала» не было. Что за мистика? Меня-то как раз больше всего и интересовала судьба этого корабля. А что если он дальше Мадагаскара никуда не пошел? Ну, сломался, пока чинился, война уже и закончилась. Нет, этого не может быть, потому что тогда этому крейсеру не стали бы ставить памятник. Если всем сломавшимся кораблям ставить памятники, на земле скоро места не останется. Тут что-то другое.

Масла в огонь подлил редактор «Морского сборника». Я с ним встречалась по поводу публикации моего отца, который стоял у истоков создания нашего подводного атомного флота и написал об этом книгу. В разговоре я обмолвилась о посещении могил русских моряков на Нусси-Бэ, так этот редактор аж подпрыгнул на месте. Он стал просить меня дать ему фотографии этих захоронений. Я обещала. Потом я узнала, что он знаком был с большим авторитетом, господином Тохтахуновым Алимжаном Турсуновичем, бизнесменом и меценатом. В народе этот господин был больше известен как просто Алик или Тайванчик. Он много средств вкладывал в спорт, а также в нашу находящуюся в загоне культуру. В то время он как раз спонсировал приведение в порядок могил русских моряков, погребенных на чужбине. Вот и хотел товарищ из «Морского сборника» с моей подачи смотаться на Мадагаскар за счет этого мецената. Но, видно, что-то у них там не склеилось. Когда муж прислал мне эти фотографии, и я предложила их господину редактору, тот реагировал уже менее оживленно и встречи мне так и не назначил.

А я продолжала рыть землю, как свинья в поисках трюфелей. Ведь в моем распоряжении теперь была библиотека Академии водного транспорта. И вот, что я нарыла.

Крейсер «Урал» не был настоящим крейсером. Изначально он был пассажирским лайнером. Принадлежал он немецкой компании, был построен на верфях города Штеттина в 1890 году и носил имя «Шпрее». Совершал этот лайнер трансатлантические рейсы, но как-то ему все время не везло. Создавалось такое впечатление, что при спуске на воду об него просто забыли разбить бутылку шампанского. Несколько раз он садился то на мель, то на рифы, дважды у него ломался главный вал. Пока его чинили, он успел морально устареть. И тогда в 1987 году его решили модернизировать. Два года ушло на то, чтобы сделать этот лайнер двухвинтовым. И вот в 1899 году он снова вышел в море, но уже под другим названием «Кайзерин Мария-Терезия». Но похоже на то, что на бутылке шампанского опять решили сэкономить либо она не разбилась при столкновении с корпусом судна. В первом же рейсе лайнер опять сел на мель. Проработал лайнер всего четыре года, совершил 29 рейсов, а потом был признан убыточным и поставлен на прикол.