Мадам Белая Поганка

Ада Марковна прищурилась, и я поняла, что ответ на свой вопрос эксперт получит после съемки. Но для нервной системы парня будет намного лучше, если Дюдюня не вспомнит вопрос Миши.

«Больная» тем временем пошарила рукой по тумбочке. Я вздрогнула. Мы забыли про термометр. Сейчас съемка затормозится и все получат по заслугам. Дюдюня повела себя иначе, она пролепетала дрожащим голосом:

– Ваня, я дала тебе градусник, посмотри, что он показывает?

Иван Никифорович умный человек, на ниве сыска ему нет равных. Но иногда мой муж бывает непонятлив. Вот и сейчас он ответил:

– Дорогая, у меня ничего нет.

– Ваня, я дала тебе градусник, – повторила Ада.

– Вот, смотри, у меня пустые руки, – снова не сообразил Иван.

– Ваня! Понимаю, ты не хочешь меня пугать, но скажи вслух, сколько натикало на термометре, – решила помочь сыну Рина.

Я хихикнула и тут же стиснула губы.

«Натикало на термометре». Моя свекровь гениальна. Такое выражение не каждый придумает. Вот вам оно придет в голову? Мне определенно нет!

– Как мне еще сказать, что я в глаза не видел градусник? – развел руками Иван Никифорович.

– У нашей мамочки ужасный жар, – закричал Кит, – она перепутала! Градусник отдала мне!

– Вот видите, – обрадовался мой муж, – говорил же: у меня его нет!

– Катастрофа просто, – заголосил Никита, – сорок восемь и пять!

– Сколько? – вытаращил глаза Миша. – Такого просто не бывает! Тридцать восемь и пять, наверное.

– Сорок восемь, – стоял на своем Никита, – чудовищная лихорадка.

– С таким жаром не живут, – возразил эксперт, – я врач и точно это знаю.

– Ты доктор покойников, – отбрил Никита Павлович.

– Мальчики, не ссорьтесь, – пролепетала Ада, – несите лекарство.

– От такого состояния ничего не поможет, – почесал в затылке Миша.

– Почему? – кинулась в бой Рина.

– Потому что люди не способны жить… – опять завел эксперт.

Я решила, что настал мой черед.

– А вот и чудесный напиток для нашей мамы. Он в секунду сделает ее бодрой и здоровой!

Леночка открыла книгу.

– Ой, какая картинка, смотри, бабушка!

Малышка с трудом подняла открытый толстый том и показала его Дюдюне.

– Матерь Божья! – заорала та.

Иван, который тоже увидел страницу, ничего не сказал, но его глаза стали размером с блюдце.

– Деточка, что ты читаешь? – поинтересовался Миша.

Первоклассница вернула книгу в исходное положение.

– Анатомический атлас Гол… Голь… фе… трудное имя.

– Гольдфедера! – подпрыгнул Миша. – Тысяча восемьсот сорок восьмой год! Больше он не переиздавался. Где ты его взяла?

– Дома, – пояснила Леночка, – на кухне лежит, бабушка им закрывает кастрюлю с кислой капустой, на крышку сверху кладет, а то ее скидывает.

– Отдайте мне атлас, – взмолился Миша, – умоляю! Это мечта всей моей жизни!

Я подошла к кровати и поставила поднос на колени «больной».

– Дорогая мама, я заварила чай и положила в него малиновое варенье.

Ада протянула ко мне руки.

– Доченька, наклонись, хочу тебя поцеловать.

Я выполнила ее просьбу.

– Впусти собак и кота, – шепнула Ада.

– Мамочка, наши животные переживают за твое здоровье. Можно им войти? – просюсюкала я.

– Конечно, – разрешила «умирающая», залпом осушила чашку, передернулась, икнула, потом, закрыв лицо руками, начала водить по нему ладонями, приговаривая:

– Оживаю! Здоровею! Поправляюсь.

В ту же секунду в спальню влетели Мози, Роки и Ада. За ними степенно шествовал кот, следом шла Бровкина, она несла щенят.

– Все здесь, и даже Альберт Кузьмич! – обрадовалась Рина.

– Упс, – буркнул Димон.

Собаки запрыгнули на кровать, домработница положила на постель «детей», щенки расползлись по одеялу.

– Я, Альберт Кузьмич, – произнес Миша, – очень рад, что маме лучше.

– Ты Альберт Кузьмич? – снова проявил недогадливость Иван Никифорович.

– Конечно, папа, – кивнул Михаил, который очень хотел спасти съемку, – ты меня назвал в честь прапрапрадеда. А кота нашего именуют Буцефал.

Мой муж решил продемонстрировать свои блестящие знания истории:

– Вроде так звали коня Александра Македонского.

– Животное не может оформить авторские права на имя, – заявил Никита, – Буцефалом можно назвать любого! Но забудем про жеребцов. Сейчас здесь появится цитрон!

Детектив пошел к двери и исчез в коридоре. Я посмотрела на прыгающих собак и кота, который сидел на кровати, как император на троне.

– Гляньте, как я отлично выгляжу после чая с малиной! – закричала Дюдюня. – Нашего народного, семейного средства от ста сорока семи хворей.

Я перевела взгляд на Аду и ойкнула. Правая сторона ее лица была белого цвета, часть губ красного. А слева на щеке наблюдалось смешение красок в серо-сине-коричневой гамме. Что произошло? В полном недоумении я рассматривала Дюдюню.

И тут Лена, решив, что ей как главной героине уделили мало внимания, подняла книгу и показала ее Коробкову.

– Смотрите, дядя Дима, какая картинка!

– Господи, – воскликнул «оператор», – закрой немедленно анатомический атлас! Меня сейчас стошнит!

Бровкина подбежала к двери, открыла ее, в комнату вошло нечто лохматое, невысокое. Ног его не было видно, а на спине стояло блюдо с лимонами. Голова…

Я попятились. Да это же волк!