Мадам Флёр

– Когда-нибудь, – отвечала она, сияя своими чудными глазами, – может быть!

– Я же говорил, что вам понравится. Вы совсем Парижа не знаете; ну, не жалеете теперь, что поехали со мной?

– Нет, не жалею. Вы столь увлекательно рассказываете!

– Только рассказывать я и умею. Увы, ни на что большее я не способен.

– Мне кажется, вы лукавите, виконт, – по имени она его все-таки упорно не называла. – Вы говорите будто по писаному. Возможно, вам стоит начать писать.

– Как Оноре де Бальзак? – улыбнулся Сезар.

– Да, как он. Будете сидеть здесь, в кафе, пить шоколад, – она отпила еще немного своего, – и выводить строки. Станете знаменитым.

– Я не стремлюсь к известности.

Госпожа де Виньоль посмотрела на него в некотором изумлении.

– Стоит признать, я совершенно не знаю мужчин! Те, которых я встречала до сих пор, многое бы отдали, чтобы однажды прославиться и оставить отпечаток своей ладони на глине истории. Они готовы были даже лечь под нож гильотины. Даже совершить нечто… ужасающее. – Она поджала губы.

– Любопытное мнение, госпожа де Виньоль, но, поверьте, далеко не все люди стремятся быть таковыми. И мужчины, и женщины. Многим нравится жизнь спокойная или же бурная, но ничем особым не отмеченная. Работа для тех, кто любит ее; блаженное безделье – для тех, кто его обожает. И ничего большего. Для того, чтобы стать кем-то значимым, нужно сильно этого желать и иметь талант в каком-либо деле, а уж если Господь не наградил талантами, то к чему затрачивать усилия? Можно это время провести с большей пользой – вот в этом кафе, например, – и Сезар подмигнул собеседнице.

– Вы говорите, как человек, искушенный жизнью, хотя стараетесь не казаться таковым, – заметила она. Виконт мысленно подивился ее проницательности. Эта женщина определенно не глупа, следует быть с ней еще осторожнее. Он так и не понимал пока, как выспросить у нее о письмах. – Люди так забавны иногда, – продолжила она, поигрывая серебряной ложечкой. – Они прячутся за выражениями лиц, словно за каменными фасадами домов, и не разберешь, о чем они на самом деле думают.

– Как и вы? – спросил виконт.

– О, я – плохой пример. Большинство моих мыслей отражается на лице.

– Я бы так не сказал, госпожа де Виньоль.

– Ах, вы просто мало меня знаете.

– Я надеюсь, что мы это исправим, – проговорил Сезар и, не давая ей возможности возразить, сказал: – Но вернемся к нашей теме. Что ж, выдающимся человеком я вряд ли стану, коль скоро к этому и не стремлюсь; но вот дружба с людьми выдающимися всегда меня привлекала. К примеру, увлекают меня новейшие изобретения. Я знаю одного воздухоплавателя, Эжена Годара, и дружу с ним не первый год. Однажды он уговорил меня подняться с ним в небо на воздушном шаре. Ну и приключение, скажу я вам!

– Вы не боялись? – спросила госпожа де Виньоль, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Поначалу – немного. Однако быстро об этом позабыл. С высоты все кажется иным, и так любопытно смотреть на привычные дома, поля и дороги, когда пролетаешь над ними, подобно птице.

– Я бы, наверное, никогда не решилась.

– Однако, Годар не единственный, кого тянет в небо. Есть у меня еще один приятель. Сейчас он работает над постройкой моторного, а значит, управляемого дирижабля. Это открытие, настоящая сенсация, и он продемонстрирует его парижской публике в конце месяца. Его зовут Анри Жиффар; не слыхали о нем?

Ничто не дрогнуло в ее лице; она смотрела все так же безмятежно.

– Нет.

«Зачем же вы тогда носите ему письма?» – хотел спросить Сезар, но произнес другое:

– Очень талантливый молодой человек. В газетах о нем пишут, случается. И еще больше станут писать ближе к концу сентября. Если вы сочтете возможным продолжить знакомство, я непременно приглашу вас на ипподром, чтобы вы своими глазами могли увидеть это чудо.

Госпожа де Виньоль смотрела на Сезара непонятно.

– В вас столько жизни… – проговорила она тихо. – Я так давно не встречала людей, подобных вам, да и, пожалуй, никогда не встречала. Вы так стремительны, так торопитесь! К чему подобная спешка? Что вы боитесь упустить, виконт?