Мадам Икс (ЛП)

Я ожидаю комментария, чего-то глубокого и значимого. Вместо этого Логан поворачивается и направляется через комнату к противоположной стене к картине «Звёздная ночь» Ван Гога.

— А эта?

— Просто нравится мне, — я пожимаю плечами.

— Бред собачий.

— Логан, — я хмурю брови от такой внезапной и жёсткой грубости.

— Скажи мне правду или прикажи заткнуться, только не лги.

— Не лгу. Я увидела её, и мне понравилось. Я чувствовала себя опустошённой... пустой. Оцепеневшей. Тот вид оцепенения, при котором у тебя столько чувств, но ты просто перестаёшь чувствовать любое из них. Я не могла их выразить, ничего не могла. А эта картина? Он так много выражает. Одиночество, но в то же время мир. Искажение, смятение, страсть. Даже безумие. Здесь есть за что зацепиться, хотя бы даже за церковный шпиль. Ты смотришь на картину и видишь так много всего. Куда бы прошлое ни привело тебя, есть что-то от этой картины в тебе. Конечно, тогда... я ничего этого не знала. Даже своего имени. Я просто... знала, что могу смотреть на «Звёздную ночь», и это поможет мне понять некоторые вещи в моей голове.

— У меня так много вопросов, — когда Логан произносит это, его голос тихий, как будто признаваясь в тайне, он боится, что та его разрушит.

— У меня тоже, — в этих словах гораздо больше правды, чем я могу выдержать.

Я вынуждена отвернуться, чтобы позволить себе усесться на диване. И обнаруживаю, что разглядываю шотландский виски, а мои пальцы обёрнуты вокруг стеклянного стакана. Пробую его губами. И да, мои губы касаются слабого следа на ободке бокала, где его рот прижимался к стеклу: близость. Мои губы горят, горло жжёт, а глаза слезятся, я кашляю, глотаю, и снова кашляю. Жидкий огонь мчится по моему горлу, растекаясь по животу и венам.

Ох.

Вот почему они пьют такую гадость.

Головокружительное тепло в моей крови и голове... ещё глоток, ещё кашель-сглатывание-кашель-кашель, и гул в моей голове усиливается.

Я могла бы уплыть.

Ставлю локти на колени, которые сведены вместе, но при этом щиколотки широко расставлены, наклоняюсь вперёд и смотрю на карту с её странными надписями, причудливыми завитками и не совсем точными географическими местоположениями. У меня кружится голова, я как будто плыву в облаках, обнаруживая пустоту в своём черепе, как будто что-то жизненно важное обрывается.

Рука Логана обвивается вокруг моей. Он не убирает стакан, а просто обхватывает мою кисть, поглощая и обволакивая. Мужчина уже на диване рядом со мной. Как? Когда? Он не крупный. Пожалуй, максимум шесть футов и один-два дюйма. Плотный. Его мышцы кажутся... более твёрдыми что-ли. Они толще, хотя выпирают не так сильно и такие идеальные, как... Я качаю головой, забывая, к чему ведут эти мысли. Логан — хищник. Каждый мускул отточен. Ничего лишнего, ничего избыточного. Я смотрю пристально. Беспомощно.

Мой взгляд поднимается вверх от его скульптурной руки, груди и бёдер, выше к бурным бассейнам цвета индиго, настолько ярким и насыщенным, почти светящимся.

Ох...

Меня тянет вперед. Я падаю. И в том оттенке синего вижу вечность.

Моя рука крепче сжимает стакан. Логан, всё также своей рукой обхватив мою, поднимает его. Шотландский виски прикасается к его губам. Наклонив бокал, я проливаю жидкость на его язык, замечая его зубы и розовый кусочек языка. Я смотрю на его адамово яблоко. Он не кашляет, когда глотает. Теперь бокал, почти пустой, движется ко мне. Моя рука под рукой Логана. Наши руки двигаются синхронно. Мужчина подносит бокал к моим губам, мы наклоняем его, и я глотаю.

Пожар.

В моём горле, в моих венах, между ног.

Тепло и влага, огненная и мощная, как виски в моём животе, разливается между моих ног.

Ноздри Логана расширяются, и мне интересно, чувствует ли он запах моего возбуждения. Сколько времени уже прошло? Сколько минут было потрачено на этот обмен глотками? Всё происходило в тишине. Но эта тишина — живая. Не просто отсутствие слов и звуков, а связь чего-то более глубокого, язык общения глазами и прикосновениями рук, синтаксис чувственных взглядов и чего-то ещё. Своим нутром я чувствую что-то такое, что нельзя перечислить, зафиксировать или сообщить одной мыслью или языком.

Если есть что-то в красоте искусства, которое волнует душу, значит, есть что-то в глубокой живой тишине, которая трогает сердце.

Взгляд Логана скользит по моим губам, пока я глотаю виски, и на этот раз без кашля. Я облизываю свои губы, и его глаза следуют за моим языком, когда я провожу им из одного уголка рта в другой, захватывая каждую последнюю капельку виски. Его язык тоже движется. Между его губ. И я наблюдаю за ним, как Логан наблюдал за мной. Я почти ощущаю вкус его языка и губ, а не своих собственных.

Губы мужчины разъединяются, когда он делает вдох. Брови опускаются, морщинки на переносице нахмуренные и глубокие. Выдох... был похож на тот, который Логан сделал после того, как поцеловал меня.

Да. Вот как это звучит. Именно, но только дыхание, а не вибрация голосовых связок.

Этот звук обосновался в моей душе.