Мадам Хаят

— «У меня есть ключ от квартиры Хакана, — сказала я, — мы можем пойти туда». Отец спросил: «А что у тебя делает ключ Хакана?» Ох уж эти папаши. Мама спросила: «Муаммар, это сейчас самая важная проблема?» Вдобавок ко всему начался дождь. Мы пошли к дому Хакана. В нашем доме самая маленькая ванная комната была больше, чем его квартира. Две смежных комнаты, даже без двери между ними. Мы поселились там. Мы до сих пор там живем… Отец нашел на следующий день одного из юристов холдинга, чтобы обжаловать решение об изъятии. Адвокат позвонил тем же вечером: судья отклонил жалобу, даже не заглянув в дело, сказал, мол, вам не стоит беспокоиться по этому поводу, скажите спасибо, что не в тюрьме… Хотя у отца есть деньги за границей, мы не можем выехать, у нас отобрали паспорта… Отец несколько дней искал работу… Нашел вакансию бухгалтера в двух небольших компаниях, но каждый раз его увольняли через два дня без объяснения причин.

— Чем он занимается сейчас? — спросил я.

— Оформляет накладные для перекупщиков. Платят немного и еще отдают подпорченные фрукты и овощи…

Сыла саркастически рассмеялась, словно мечтала отомстить за то, через что ей пришлось пройти.

— Моя мама стала специалистом в сортировке плодоовощной продукции, подлежащей списанию.

— Как ты уладила вопрос с университетом? — спросил я.

Она сказала, что учится в очень известном и дорогом университете, с которым конкурировал тот, в котором учился я.

— Отец заплатил вперед, в этом году проблем нет… Если останусь здесь в следующем году, запрошу стипендию.

— Думаешь уехать?

— Если получится вернуть паспорт, уеду в Канаду к Хакану.

— А твои родители?

— Они тоже хотят, чтобы я уехала. Если они смогут, то выберутся позже и приедут ко мне. Но если хотя бы я смогу уехать, им тоже станет немного легче. Сложно жить вместе в таком маленьком доме.

— Как ты нашла эту подработку? — спросил я.

Сыла ответила, что уже не помнит, кто-то в университете подсказал, и она пришла поработать в массовке, как и я.

— Кажется, я видела в зале жену одного из старых друзей моего отца, хотя не уверена, — сказала она и спросила: — А ты как сюда попал?

Я тоже поведал ей свою историю.

— Мы познакомились в ссылке, — сказала она.

— Да, — ответил я, — мы познакомились в ссылке.

Я так и сказал, но на самом деле подумал, что мы — два детеныша-черепахи с содранными панцирями. Две голые черепахи, прижавшиеся друг к другу, чтобы согреться. Если бы мы не потеряли наши панцири, то сейчас ударялись бы друг о друга, не имея возможности сблизиться, мы бы не поделились своими историями так быстро. Мы были приучены не распространяться о себе, наши личности плотно закрывали панцири, не позволяющие быстро сходиться с другими.

Пройдя еще немного, она сказала:

— Я устала, дождусь автобуса.

Мы подошли к остановке и стали ждать. Сыла молчала. Казалось, о чем-то задумалась. Потом вдруг решилась и произнесла:

— Я дам тебе свой номер, сохрани в телефоне, будем на связи.

— У меня нет телефона.

Наверное, сначала она подумала, что я скрываю от нее свой номер, и подозрительно посмотрела на меня.

— Продал, — поспешно пояснил я, — продал телефон вместе со всеми своими вещами. — Затем добавил с той же поспешностью: — Дай мне свой номер, я смогу звонить из автомата.

— Запомнишь?

— Запомню.

Она продиктовала свой номер телефона. Я знал, что в долгу перед Вирджинией Вулф.

— Когда можно позвонить? — спросил я.

— Когда угодно.

Подошел ее автобус. Она села в него. Уехала.

Поскольку было воскресенье, улицы вокруг здания телецентра были пусты. Ни души. Я вернулся к себе. Прошел на кухню. Вышибала в черной майке готовил еду.

Он спросил:

— Будешь есть?

— А что ты готовишь?

— Болтунью с фаршем, — сказал он, — я проголодался.

— Правда? И больше ничего?

— Нет… Я же сказал, что голоден…

— А те ананасовые штуки?

Рассмеявшись, он ответил:

— Нет.

— С удовольствием, — сказал я.

Вышибала принес яичницу в сковороде и поставил на стол, достал кусок хлеба, разломал его пополам своими большими руками и отдал половину мне. Мы стали макать хлеб в яичницу.

— Почему ты почти никогда не готовишь такие простые вещи, это же так вкусно. Лучшая яичница в моей жизни.

— Я хочу открыть маленькое заведение, но для искушенной публики… Ресторан с едой, которой нигде больше нет.

Закончив трапезу, мы огрызками хлеба вытерли остатки со дна сковородки. Ему было приятно видеть, с каким аппетитом я ел.

— Я еще кофе сварю, — сказал он, — после еды самое то.

Пока мы с ним пили кофе, пришли Тевхиде и ее отец. Вышибала обрадовался им не меньше моего. Он тут же вскочил и спросил девочку:

— Ты голодна? Приготовить болтунью с фаршем для тебя?