Мадам Хаят

— Мама заболела, я ездил к ней, но теперь она в порядке, — сказал я. Не решившись сказать: «Давай встретимся», я спрятался за Шекспира: — «When shall we two meet again, in thunder, in lighting or in rain?»[3]

Я услышал ее смех.

— Нам не нужно ждать чего-то столь драматичного, мы можем встретиться просто в пасмурную погоду.

— Когда ты будешь готова, чтобы я мог забрать тебя? Один друг одолжил мне свою машину.

— Я буду готова через два часа.

Мы поехали на пляж. Погода испортилась. Море приобрело сероватый цвет.

— Найдем какой-нибудь ресторанчик и закажем рыбу?

— Это очень дорого.

— Ну… Я не тратил деньги, полученные за съемки, у меня есть немного. Можем потратить их в ресторане.

— Это очень безответственно.

— Очень безответственно перед кем?

— Перед собой…

— Тебя так учили?

Я был поражен, услышав эти слова из собственных уст. Подобно морским обитателям из документального фильма о подводных лодках, я менял форму в зависимости от того, какой человек был передо мной.

— Меня так учили, — холодно сказала Сыла. — А тебя?

— Ладно, так что будем делать?

— Давай остановимся в какой-нибудь чайхане у моря, возьмем чаю с тостами и поедим в машине.

Мы поступили, как она сказала.

— Кто была эта женщина? — спокойно спросила она, съедая свой тост. — Что за женщина, которую мы видели на съемках в тот вечер?

— Ах, знакомая, еще с детства. Сестра бывшего портного моей матери.

Я научился лгать на лету. Это меня смутило. Либо я быстро деградирую, либо этот порок уже был присущ мне и легко проявился, стоило условиям измениться. Как будто изменение обстановки вокруг меня меняло меня самого.

Море качалось перед нами.

— Приоткрой-ка окно, впусти воздух… Я так люблю запах моря.

Я открыл окно.

— Как бы ты прокомментировала то, что две женщины занимались любовью с Педро Орсе? — спросил я.

Она задумалась, поджав губы.

— Помнишь женщину в «Гроздьях гнева», которая кормила грудью голодного мужчину?

— Да.

— Я думаю, это одно и то же… У них есть чем помочь беспомощным, и они это делают. Полагаю, это и есть добродетель. Две незабываемые сцены.

Я не удержался.

— Какое у тебя прекрасное тело, — сказал я, — оно утоляет жажду, утешает в одиночестве.

Она окинула меня взглядом, полным и упрека, и порицания, как верующий смотрит на богохульника, насмехающегося над священными ценностями. Я сразу же сменил тему:

— На телевидении появились новые статисты, совсем не похожие на прежних.

— Думаю, я знаю некоторых из них, — сказала она.

— Правда?

— Да… Это жены бывших бизнесменов, у которых конфисковали или арестовали бизнес.

Она продолжила нервным голосом:

— Словно кто-то нас всех там собирает… Не сожгут ли нас в одну ночь? Кто знает, что придет в голову «этим»…

— Нет, милая, — сказал я.

— Я преувеличиваю, но мне страшно. Я больше не пойду туда. На днях я встретила одну из моих бывших учительниц, она искала помощника для книги, которую собиралась написать… Предложила мне.

— Ей известно, что стало с твоим отцом?

— Я рассказала. Она ответила, что не имеет ничего против и слишком стара, чтобы бояться.

— Ты согласишься?

— Да. В любом случае на телевидении мне не место.

Я с облегчением узнал, что Сыла больше не появится на съемках, тот факт, что она и мадам Хаят могут пересечься в одном месте, заставлял меня нервничать.

— Лучше делать то, что любишь, — сказал я.

Начался дождь.

— Закрой окно, — сказала она, — мне немного холодно.

Я поднял стекло.

— Выпьем еще чаю? — спросил я.

— Давай… Здесь хорошо… Я скучала по морю.

Мы пили чай, молча глядя на море.

— Какая твоя самая большая мечта? — спросил я.

Она поджала губы, задумалась.

— Жить в безопасности… Это моя самая большая, даже единственная мечта на данный момент. Насчет будущего не знаю.

Потом она спросила меня:

— А какая твоя самая большая мечта?

— Читать лекции в университете… Преподавать литературу.

— Твоя мечта проще.

— Да… Но я очень мечтаю об этом. Ты знакома с мадам Нермин и Каан-беем?

— Нет, но наслышана.

— Завтра утром мадам Нермин читает лекцию, пойдем вместе? Хочу, чтобы ты ее послушала.

Она согласилась:

— Завтра у меня нет занятий, пойду с тобой.

Я был очень счастлив и сам был удивлен тому, насколько счастливым могу быть.