Мадам одиночка, или Укротительница мужчин

Лестница, по которой мы спускались вниз, была похожа на винтовую и вела в комнату без единого окна, напоминающую подвал. Посреди комнаты лежала истекающая кровью девушка, руки и ноги которой были связаны плотной веревкой. Нос девушки был перебит и ушел куда-то в сторону. Глаза заплыли кровью и, по всей вероятности, совершенно ничего не видели. Лицо напоминало кровавое месиво. А тело… На тело было страшно смотреть. Это было тело изголодавшегося, забитого человека, которое не вызывало ничего, кроме приступа дикого ужаса и ощущения самого настоящего кошмара.

– Бог мой. – Я почувствовала, как закружилась моя голова и подкосились ноги.

– Свет, скажи, что все это нам снится, – пробормотала перепуганная Ленка.

– Нам уже давно ничего не снится.

Видимо, девушка услышала голоса и застонала еще громче. Сквозь стоны прорывались отдельные слова, смысл которых до нас доходил с трудом.

– Кто здесь? Вы русские? – еле разобрала я.

– Русские. Что с тобой?

– Не знаю. Все болит. Я почти ничего не вижу. Я хочу пить. Скажите, я еще живая или уже умерла?

– Живая.

– Жаль.

– Что жаль? – От услышанного я чуть было не рухнула на пол.

– Жаль, что я живая. Каждый день я молю господа бога о том, чтобы он забрал меня к себе. Каждый день… Если бы вы только знали, как я хочу умереть… Как я хочу…

– Да ты что такое говоришь? – не меньше моего опешила Ленка. – Ты только подумай, что ты говоришь! Тебе лет-то сколько?

– Не знаю.

– Как это не знаешь? – не на шутку перепугалась я.

– Когда я сюда приехала, мне было восемнадцать.

– А когда ты сюда приехала?

– Не знаю. Я уже давно потеряла счет времени. Когда мы стали работать, у нас не было календаря. Мы не знали ни чисел, ни месяцев.

– Значит, тебе и сейчас восемнадцать. Вы могли различать время по погоде на улице, по времени года. Скажи, на улице было холодно?

– Снега я не видела, хотя говорят, что в Турции он тоже бывает.

– Все правильно, тебе и сейчас восемнадцать. Просто здесь время тянется медленно. Тебе кажется, что прошла целая вечность, а прошло всего несколько дней. Ты же совсем молоденькая, тебе жить да жить.

Я нагнулась к девушке поближе и принялась разматывать веревку на ее руках.

– Осторожно, у меня кисть сломана. А впрочем, я не чувствую боли.

– Да кто ж тебя так?

– Экрам.

– За что?

– За то, что я плохо работала.

– Ты приехала не одна?

– Нет. Нас приехало четверо.

– Откуда?

– Из Воронежа. Мы должны были работать спортивными инструкторами на пляже. Я окончила спортивную школу. Мастер спорта по легкой атлетике. Затем стала преподавать в спортивной школе. Платили копейки. А тут такое предложение. Вот мы с другими девчонками – тренерами по плаванию и поехали. Думали денег подзаработать да в придачу на море отдохнуть. С нашей специальностью нечасто появляется возможность подзаработать за границей. А тут такое везенье.

– Оно и понятно. Когда набирают на работу за границей, никто никогда не скажет, что требуются проститутки. Тут у всех одна специализация, узкопрофильная. Приезжают все с разными специальностями, а затем работают по одной, потому что тут у всех нас только одно предназначение. А где остальные?

– Не знаю.

– Как это не знаешь?

– Сначала мы все были вместе. А затем их куда-то перевезли. Больше я их не видела.

– А тебя почему здесь оставили?

– Я кинулась на Экрама с кулаками. Он подложил меня под какого-то садиста, который разорвал меня по швам. Я не знаю, как я осталась жива. После того как я ударила Экрама, он меня сюда притащил и надругался вместе со своими дружками.

– А ты здесь давно?

– Я не знаю. Может, давно, а может, и нет. Мне кажется, что давно. Меня постоянно бьют. Не кормят, только дают воды, а иногда и вообще не заходят. Забывают, наверно.

В тот момент, когда Ленка принялась освобождать ноги девушки, несчастная застонала и скорчилась от боли.

– Что у тебя с ногами? – не на шутку перепугалась Ленка и сморщилась от ужасного запаха, который говорил о том, что пленницу ни разу не выводили в туалет.

– Не знаю. Сначала я их не чувствовала, а теперь, когда вы до них дотронулись, мне стало очень больно. Никакой мочи нет.

– Потерпи.

– Девочки, родные, вы сами-то откуда?

– Мы из Москвы, – не слишком уверенно ответила я. От невыносимой вони к моему горлу подступила страшная тошнота.

– Девочки, родные, я вас очень прошу. Мне уже не жить. Вы лучше убегайте побыстрее отсюда, пока с вами не сделали то же, что и со мной. Я вас умоляю, помогите мне, пожалуйста. Помогите…

– Мы и так тебе помогаем.

– Нет, не так.

– А как?

– Убейте меня, пожалуйста. Родненькие мои, убейте!

– Ты что такое несешь? Ты еще молодая. Тебе жить да жить. – Ощутив, что я все же могу справиться с резким приступом тошноты, я почувствовала, как на мои глаза накатились слезы. – Тебе еще детей рожать и воспитывать…