Мадам Пикассо

Ева незаметно заснула на подоконнике, но смешки и шепоты в коридоре внезапно разбудили ее. Когда она открыла глаза, то увидела, что небо снова прояснилось и стало безмятежно-лазурным.

– Говорю тебе, это он! Я видела его раньше. Посмотри вниз, на улицу!

– Он такой красивый и знаменитый! Какого дьявола ему нужно от Марсель?

Голоса доносились из-за тонких стен, разделявших маленькие комнаты. Ева выглянула наружу и увидела Пикассо, стоявшего у дверей пансиона в темном костюме, шляпе и черном шелковом галстуке. В руках он держал букет цветов: маргаритки, нарциссы, ландыши и белые розы, перевязанные ярко-желтой лентой. Цвет ленты напомнил ей о материнском кимоно. Сначала она была слишком потрясена и не могла прийти в себя. Даже после всего, что произошло между ними, казалось невероятным, что он придет сюда ради нее.

Ева спрыгнула с подоконника и посмотрелась в зеркало на стене рядом с кроватью. Она ущипнула себя за щеки, уже покрасневшие от волнения. Потом она быстро надела туфли и распахнула дверь с такой силой, что створка отлетела в сторону и с глухим стуком ударилась о стену. Смешки и шепоты стихли, когда Ева появилась в коридоре и торопливо прошла мимо любопытных девушек, собравшихся вокруг.

– Думаешь, это правда? – услышала она голос одной из танцовщиц, спускаясь по крутой изогнутой лестнице в прихожую с голыми каменными стенами. Ева торопилась выйти на улицу.

Ева совсем запыхалась, когда наконец подошла к нему.

– Поедем вместе со мной, любовь моя, – нежно произнес Пикассо.

– Уехать из Парижа?

– Да, и от всех этих драм.

– Но я хочу работать. Мне нравится моя работа, и я горжусь тем, что всего добилась сама.

– Я не собираюсь тебе мешать. Скорее, я хочу, чтобы мы помогли друг другу осуществить наши мечты. Тебе предстоят новые планы и еще более великие достижения.

– Но мне придется оставить «Мулен Руж».

– Я тоже расстанусь со своим прошлым, – сказал Пикассо, и она поняла, что он имеет в виду Фернанду.

– Ты уверен, что уже готов к этому?

– Совершенно уверен.

Пикассо протянул ей цветы, и Ева поднесла их к лицу. Потом он привлек ее к груди и легко поцеловал в подбородок. Она ощутила в этом прикосновении почтение, как будто была для него драгоценностью.

Ева слышала наверху голоса танцовщиц, выглядывавших из соседних спален, но ей было все равно. Ничто, кроме них двоих, больше не имело значения.

– Куда мы уедем?

– В Пиренеях есть славный городок под названием Сере. Там я буду свободно работать, и мы сможем быть вместе.

– Хорошо. Тогда мне нужно вернуться к себе и собрать вещи, – с довольной улыбкой отозвалась девушка.

– Оставь все как есть, ma jolie. Я сделаю то же самое.

Она опять-таки поняла, что он имеет в виду Фернанду, и хотела спросить, известно ли ему о Убальдо Оппи или о том, что привело к окончательному разрыву. Но независимо от ответа это ничего не меняло. Ева отправилась бы куда угодно за Пикассо, потому что теперь верила, что он любит ее так же сильно, как и она его.

– Я никогда не была в Пиренеях.

Она будет для него замечательной спутницей, куда бы ни привело это новое странствие, и найдет способ для применения своих талантов. Ева пообещала себе сделать это, когда он взял ее за руку и повел по узкой аллее. И она не будет пренебрегать любовью, которую он заслуживал, как это сделала Фернанда. Несомненно, она станет последней, самой большой любовью Пабло Пикассо.

Он держал ее за руку, когда они миновали каменную церковь Сен-Пьер и направились к обрамленной тенистыми деревьями площади Равиньян со скамьями, уличными фонарями и множеством голубей.

– Я думала, что ты собираешься увезти меня, – сказала она, когда он распахнул входную дверь в Бато-Лавуар.

– Мы уедем завтра утром, – с улыбкой отозвался Пикассо.

Ева продолжала сжимать букет цветов и почувствовала, что краснеет. Она видела лукавые огоньки в его глазах, но ничего не сказала, когда он вел ее внутрь. Она знала, что еще неопытна в мирских делах, хотя они уже были любовниками, и надеялась, что он не устанет от нее, прежде чем она научится доставлять ему настоящее удовольствие.

Ева сознавала, что лишь отдаленно представляет себе всю силу его желаний. Но она уже доказала себе, как быстро может учиться, когда хочет чего-то добиться в жизни.

Как только они вошли в студию, Пикассо закрыл дверь и с силой привлек ее к себе. Она услышала свой сдавленный вздох, и букет цветов упал на пол. Ее глаза инстинктивно закрылись, когда она ощутила его дыхание, а потом и его губы, прикоснувшиеся к мочке ее уха. Опытные руки Пикассо скользнули по ее телу вверх и вниз, оглаживая все изгибы. Потом он обхватил обе ее руки своей рукой, поднял их над головой, прижал ее спиной к двери и сам прижался к ней.

– Dios mio, eres hermosa… que te quiero[55], – прошептал он ей на ухо.