Мадам, уже падает Листьев

На презентации нового здания Горбачев-фонда на Ленинградском проспекте были толпы гостей. Не общая масса, а именно -толпы. Кучковались по интересам: заправилы с воротилами, академики с олигархами, банкиры с бывшими членами ЦК КПСС, бывшие премьер-министры с будущими магнатами.

Ожидая банкета, приподнято говорили о благородных и ответственных задачах фонда в третьем и последующих тысячелетиях. Всех ВИП-гостей как истинных материалистов роднила одна идея: жизнь дается один раз и прожить ее надо.

Прелестная маленькая канадка, от одного взгляда на которую у мужчин сбивалось дыхание и повышался гемоглобин, с фотоаппаратом на шее и золотистыми локонами у висков, кинув рюкзачок в вестибюле, обошла стороной тусовку и скрылась в персональном лифте экс-президента СССР.

Бывший вице-премьер Шохин пробуравил канадскую блондинку бифокальным взглядом, что-то шепнул бывшему первому вице-премьеру Немцову, мгновенно вспотевшему, и оба они протиснулись поближе к голубой ленточке, которую готовилась перерезать вице-президент фонда, она же дочь хозяина дома Ирина.

Выслушав положенные словоговорения и получив соответствующие случаю дары, Михаил Сергеевич деловито пригласил гостей в банкетный шатер, стилизованный под времена Золотой орды. Там торжественно объявил кулинарный хит сезона – тигровые креветки с ананасом под соусом «лайм» и седло ягненка на вертеле. И предупредил, чтобы без тостов не пили, иначе это будет не торжество, а пьянка. После второго тоста он исчез.

Были тосты, и была пьянка. Ее не могло не быть, потому что участники банкета как истинные материалисты знали главную причину крушения СССР: советская власть покончила с собой, начав борьбу с пьянством. Пережить такое еще раз никому не хотелось. Когда искореняли хмельную державу, они думали иначе: «Закрыть бы лавочку да вывеску убрать».

Господа возраста вынужденной мудрости хорошо помнили, на что они тогда посягнули. Не надо слов, цифровой ряд прейскуранта говорит сам за себя. 2 руб. 87 коп. – была такая цена, а за нею легендарная 3,62, взлелеянная и воспетая. Потом -4,12 и знаменитая «андроповка» за 4,70, добываемая, как уверяли знающие люди, из сжиженного природного газа. Далее: шла та, что с «бескозыркой», и стоила она 5,30, а с благородным «винтом» – 5,50. Чуть позже – 6,80. И наконец -10,80, последний маяк стабильности, прощальный тост советской эпохи.

А там уже потянулся безнадежный ряд неучтенных цен и неучитываемых потерь, одинаково грубо оскорблявших чувства миллионов бессловесных данников бюджета: «Любой наш выбор не свободен, и значит, все пути равны?..»

Так жизнь свелась к одноколейке. И что бы нам вернуть билет?..

Рубка лозы

Прелестная канадка с золотистыми локонами и глазами, назначенными точно видеть нужный ракурс, вела себя скромно, как гимназистка, не капризничала, как это с нею изредка случалось, потому что вновь и вновь возникала правильная мысль о том, как правильно выйти замуж, и сделать это непременно в Москве, где расплодилось немереное количество разведенных политиков, чиновников, бизнесменов и черных «мерседесов» с мигалками. Кстати, в России красно-синие мигалки только у правительства и олигархов, а у милиции и «скорой» – просто синие, второй сорт. Так она подметила. В Америке все наоборот. Где правильнее? Она просто обожала правильные вещи, а с неправильными только мирилась. Правда, и тут возникали сомнения. Вот, например, если ворует интеллигенция, и ворует она интеллигентно, самоотверженно и скромно. Ведь ей положено быть самоотверженной и скромной. Эго как – правильно или совсем наоборот?..

Однако сейчас никаких таких мыслей не возникало у милой Хайди Холлинджер. Вообще никаких. Легкий ужин с экс-президентом бывшей державы – немного вина, кофе со сливками, минуя моцареллу, заряженную холестерином. В тяжеловесной хрустальной вазе надменно пузырился виноград, и разговор методично кружил воспоминаниями о варварской рубке лозы в Крыму.

– А зачем рубили? – удивилась Хайди.

– Решение такое принято было: все, что связано с алкоголем, – под корень. Не с того начали, конечно, – самокритично заметил Горбачев. – Помню, весь Крым в трауре был. Но кто же знал, что он повесится?..

– Боже праведный! Кто повесился? рубщик лозы?

– Да нет, директор крымского института вина «Магарач», не помню его фамилии… Но это не мы спровоцировали, так уж вышло. Мы поняли свою ошибку, когда процесс пошел не туда, но поздно было…

– Мишель, давай лучше о приятном.

– Давай! – оживился экс-президент.

Взгляд его тоже стал слегка пузыриться, и глаза, словно увлажненные росой спелые виноградины, живо отражали лирическое переживание момента. Что-то там явственно замерцало внутри созревших виноградин: «Закрыть бы лавочку, да свет в ней погасить…»

Хайди прочитала взгляд но он, этот взгляд ее не устраивал. Перебьется Мишель. И сегодня, и завтра, и вообще. Она встала и подошла к окну.

– Я смотрю, и Примаков здесь. И Гайдар. И даже Шимон Перес… А вон Боря Немцов трется возле Шохина. Га-адина!..

– Немцов? – недоуменно переспросил Горбачев. – С какой стати? Я его не приглашал.