Made in France

Ужасная мысль понемногу овладевала сознанием Софи. Ведь Феликс был единственным свидетелем воскрешения Эмиля… Огонь, вспыхнувший в здании, уничтожил все улики. И на пожарище не нашли никаких следов обгорелого трупа. Зато с Феликсом произошла разительная перемена! Что из всего этого следовало? Софи не желала признавать очевидное и отчаянно искала иное объяснение, но вывод напрашивался сам собой. Сцена, разыгравшаяся в "Руаяль Гаригет", была подстроена Феликсом!

Никакого Эмиля в тот день в полуразрушенном кинотеатре не было. Там находился только Феликс. Он и запустил фильм, диалоги из которого они слышали, стоя под дверью. А Эмиль действительно умер и был похоронен. Что это значило? То, что Феликс всех обманул. Он всех обвел вокруг пальца! Но главное, главное…

Несмотря на свой туго набитый живот, Софи почувствовала внутри себя странную пустоту.

Она связалась с психопатом! С бессовестным манипулятором! И собиралась родить ему тройняшек.

Вторник 4 февраля, 2235 — кинотеатр "Бради"

Феликс сидел в первом ряду и не смел обернуться. Зал рукоплескал, но ему было страшно встретиться взглядом со зрителями. А вдруг кто-нибудь из них догадался?

Исидор Будини схватил его за руку и силой поднял на ноги. Перед глазами у Феликса все плыло. Он сам не заметил, как оказался на сцене, рядом с Будини-младшим. В каждой руке у них очутилось по банке паштета. Защелкали фотокамеры. Налетели журналисты, посыпались вопросы, смысла которых Феликс не понимал и лишь растерянно моргал в ответ. Зато Исидор разливался соловьем: "Надеюсь, вы оценили сегодняшний шедевр. Могу сообщить, что этим фильмом продюсерская компания "МясКо" открывает новый киноцикл. Приглашаю вас ровно через год на "Приют страха 2". Рабочее название ленты — "Кровавая месть дочери Эмиля Гаригета топлес". Приходите, не пожалеете!"

Вторник 4 февраля, 22.40 — кинотеатр "Броди"

— Вам нехорошо? — раздался заботливый голос Сюзанны Борниоль, сидевшей рядом с Софи. — Или фильм не понравился?

— Нет, что вы, очень понравился! — Софи сделала над собой усилие. — А вы, Сюзанна, были просто бесподобны. Позвольте вас поздравить…

— Как мило с вашей стороны. Но, Софи, дорогая, вы что-то недоговариваете. Я наблюдала за вами. По-моему, вас что-то тревожит.

— Ах… — отозвалась Софи. — Мои тройняшки… Эта беременность…

— Ну, разумеется, столько беспокойства! Но вы уверены, что дело только в этом?

Софи опустила глаза. Но было не так-то просто спрятаться от инквизиторского взгляда Сюзанны. Что же делать? Открыться? Страшно. Но в то же время ей так хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, разделить тяжкое бремя подозрений, давившее на нее побольше, чем вес тройняшек. Софи собралась с духом.

— Вы скажете, что я сошла с ума, — залопотала она. — Но мне кажется, что концовка в фильме неправильная…

— Неправильная? Что вы имеете в виду?

— Сегодня днем я кое-что узнала. И то, что я узнала, заставляет меня думать, что Эмиль по-настоящему умер и был похоронен. Он не возвращался с того света. И он никого не убивал.

На лицо Сюзанны набежала тень. Она настороженно огляделась вокруг и снова изобразила улыбку:

— Дорогая Софи, я полагаю, нам надо поговорить. Может быть, выйдем прогуляемся?

— Вы не думаете, что это просто бред беременной женщины? Знаете, эти тройняшки…

— Не волнуйтесь, Софи. Мы все с вами обсудим. Даже тройняшек. Я в этом кое-что смыслю, уж вы мне поверьте.

Сюзанна на миг умолкла, посмотрела на экран, где гасли финальные титры, и, наклонившись к уху Софи, прошептала:

— Видите ли, я сама — мать тройняшек.

Вторник 4 февраля, 22.45 — кинотеатр "Бради"

Эрнест Галашю все никак не мог выбраться из глубокой задумчивости. Его переполняли новые, ни на что не похожие ощущения. Увидев себя на экране, он испытал потрясение. В сердце поднималась теплая волна. Теперь он был уверен, что его пребывание на этой земле не пройдет бесследно. После него останутся его сын и этот фильм. Нет, он не зря прожил свою жизнь.

Эрнест повернулся к Виржилю, который вместе с невестой ради такого случая специально приехал из Киргизстана. На глаза навернулась непрошеная слеза, и, подавив рвущийся из горла всхлип, инспектор спросил:

— Ну, сынок, что скажешь?

Виржиль одарил отца долгим взглядом, вложив в него всю непередаваемую полноту сыновней нежности, и ответил:

— Знаешь, пап, от этих их банок с паштетом я так жрать захотел!

Вторник 4 февраля, 22.50— кафе "Евросинема"

Сюзанна и Софи зашли в кафе напротив кинотеатра. Говорила Сюзанна — спокойным, уверенным голосом. Рассказ она повела издалека, ибо эта история началась очень давно, задолго до появления в ней Эмиля, мало того — задолго до того, как Феликс и Софи родились на свет. Софи слушала очень внимательно, чувствуя, как в душе нарастает волнение. Но вот Сюзанна умолкла, и за столом воцарилась тишина. Женщины не отрываясь смотрели друг на друга, словно никак не могли насмотреться. Молчание прервала Софи. Судорожно вздохнув, она сказала: