Мадьярские отравительницы. История деревни женщин-убийц

Однако после нескольких дней бесплодных допросов Кронберг и его следователи так ничего и не добились от бывшей повитухи. Она держалась как кремень, ни на йоту не отступая от своей версии. Она практически вообще не разговаривала с теми, кто допрашивал ее, а если и открывала рот, то только для того, чтобы попросить попить или сходить в туалет.

Кронберг провел совещание с Даньеловицем, начальником отряда жандармов, расквартированного в Надьреве. Ими было принято решение, чтобы жандармы повторно допросили Розу Холибу и Лидию Себестьен по делу Карла Холибы. Что же касается бывшей повитухи, то был разработан особый план, в котором Бартоку отводилась центральная роль.

* * *

Барни Сабо бо́льшую часть дня проводил в кафе «Националь» при одноименном отеле, где у него был постоянно зарезервирован столик. Он находился достаточно близко и к двери, чтобы можно было видеть, кто входит и выходит из отеля, и к окну, чтобы отмечать идущих по улице. Сам столик был маленьким и круглым, с мраморной столешницей.

Блокнот Барни Сабо был набит разными бумагами, записками, визитными карточками, которые постоянно пропадали. Когда он открывал его, они зачастую, планируя, летели на землю, словно осенние листья, и репортер, заметив это, бросался подбирать их. Страницы блокнота Барни были испещрены заметками и набросками, которые он делал по различным темам, охотясь за историями, способными вызвать интерес у читателей.

Сейчас репортер разложил на полу подборку региональных и городских газет, которые достал со стеллажа с журналами (хозяин кафе откладывал и сохранял их для своих посетителей). На столе стояла чашечка кофе и небольшой стакан воды.

Барни затянулся сигаретой, к кончику которой он прикрепил картонный фильтр. Его брюки были помяты, рубашка тоже. Одежда свободно висела на его стройном теле. Ему нравилось теребить кончиками пальцев свои волнистые каштановые волосы, оставляя их взъерошенными. Было сложно догадаться, где он провел предыдущую ночь и где мог бы провести следующую. Иногда он спал, свернувшись калачиком на железной скамейке на вокзале после ночной прогулки, нередко со словами благодарности устраивался на диване в гостиной своего друга. В течение своей журналистской деятельности Барни Сабо снимал примерно столько же квартир, сколько ему было лет, а ему исполнилось тридцать семь. Время от времени он отправлялся в кафе «Националь» далеко за полночь, чтобы съесть тарелку «похмельного супа», который неизменно записывался на его счет. Метрдотель педантично вел учет должников, и в этом длинном списке имя Барни стояло на первом месте.

Иногда Барни входил в кафе через заднюю дверь отеля, проскальзывая мимо кинотеатра и пробираясь мимо очереди желающих посмотреть фильм, которые стояли под навесом. Популярным актером в это лето стал Фатти Арбакл в главной роли в фильме «Ненавистники женщин»[32]. Барни несколько раз видел детей Кронберга (у него было два сына), которые стояли в очереди с друзьями, чтобы посмотреть этот фильм во второй, третий и четвертый раз.

Барни оглядел помещение кафе. За столиками рядом с ним сгрудились посетители, увлеченные игрой в домино или тарок. Двое его друзей были поглощены игрой в шахматы за тем же столиком, за которым он сам несколько месяцев назад играл со знаменитым американским шахматистом Фрэнком Маршаллом. За одним из столиков в одиночестве сидела уборщица, у которой выпал перерыв в работе. Она, надев очки, читала Библию. Снаружи музыканты цыганского ансамбля расхаживали взад-вперед по улице. Они должны были начать играть только вечером, однако привыкли собираться у входа в кафе уже к трем часам дня.

Журналисты называли летний сезон «сезоном огурцов», поскольку в это время, как правило, не происходило ничего такого, что заслуживало бы освещения в печати. Многие репортеры летом брали отпуск, чтобы иметь возможность сосредоточиться над работой над своими книгами, или же переключали свое внимание на цветистую критику театральных постановок.

Барни Сабо работал над «делом Тисакюрта», как он сам называл его, однако пока еще не выезжал ни в одну из деревень – ни в Тисакюрт, ни в Надьрев, – чтобы лично ознакомиться с ситуацией в них. Кронберг постоянно убеждал его в том, что смотреть там было особо не на что. В любом случае Барни пока негде было помещать свою статью, если бы он даже и подготовил ее. Газету «Сольнок газетт», где Барни работал соредактором, почти на год закрыли по надуманным, по мнению многих, обвинениям в уклонении от уплаты налогов. Сразу же после уведомления о ее закрытии в считаные минуты столы и стулья в помещении редакции были изъяты, пишущие машинки – конфискованы, а редакционные папки разбросаны по полу. Находящееся у власти правительство во главе с бывшим военно-морским офицером адмиралом Хорти (теперь – регентом Хорти)[33] регулярно расправлялось с теми газетами, которые оно считало враждебными своей администрации.