Мадьярские отравительницы. История деревни женщин-убийц

Добравшись до дома Амбрушей, тетушка Жужи медленно открыла калитку, осторожно придерживая ее, чтобы та не заскрипела. Она слышала, как женщины утром уходили в поле, и рассчитывала на то, что никого не застанет. Бывшая повитуха прислушалась к царившей в доме и во дворе тишине, потом, чтобы удостовериться в отсутствии хозяев, на всякий случай позвала их. Затем еще раз, громче. Убедившись в том, что ей никто не отвечает, она распахнула калитку и вразвалку направилась по красивой дорожке к дому.

Тетушка Жужи уже некоторое время назад поняла, что у старого Амбруша стало сдавать сердце. Она видела эти явные признаки по его пульсу, по склерам глаз, по бледности кожи, по текстуре тех немногих прядей волос, которые еще оставались у него на голове. Последние нескольких месяцев она регулярно давала ему разные средства для поддержки сердечной деятельности, однако каждое снадобье давало все более слабые результаты.

Тетушка Жужи открыла входную дверь и вошла внутрь. Семья Амбрушей также завершала сезонное консервирование, и воздух в доме был напитан фруктовым ароматом. Бывшая повитуха внимательно оглядела кухню. Богатая обстановка в доме Амбрушей по-прежнему производила на нее сильное впечатление. Казалось, здесь ничего не ломалось, не старело, не изнашивалось. На всем, как и раньше, продолжал лежать налет роскоши. Изделия из стекла, фаянсовая посуда, маленькие расписные тарелочки, которые наверняка были привезены из Будапешта или, возможно, даже из Вены, были аккуратно расставлены на полке буфета. Тетушка Жужи отодвинула эти тарелочки и потянулась за спиртным в буфете. Она налила себе полстакана и осушила его одним быстрым глотком, затем с грохотом поставил стакан на стол. После этого она достала чистый стакан и налила в него еще спиртного. Сунув руку в карман фартука, бывшая повитуха нащупала там свой флакон, развернула его из бумаги, открыла и аккуратно налила в содержимое стакана две чайные ложки настойки. После этого тетушка Жужи помешала получившийся напиток маленькой ложечкой, а затем – своим толстым пальцем. Она пришла оказать добрую услугу своему неизлечимо больному другу.

Через несколько часов после того, как она вернулась в свой собственный дом, старый немощный Амбруш скончался. Прошло пять лет с того дня, как его внук Иштван Джолджарт тоже отошел от мира сего.

* * *

В начале ноября собрался сельский совет, на который был приглашен и доктор Цегеди-младший. Собрание закончилось нескоро, поскольку обсуждались и принимались решения по многим деревенским делам: устанавливать ли дополнительный уличный фонарь; разрешить ли сапожнику расширить свою мастерскую; что делать в связи с жалобами крестьян на новые налоги, которые взимал граф Мольнар; кого назначить вместо тетушки Жужи. По последнему пункту участники собрания проголосовали за Мару, дочь бывшей повитухи.

Магия тетушки Жужи продолжала действовать.

Упущение Юзефа-судьи

Мы, женщины Надьрева, отлично знали, чем занималась Жужанна Фазекаш. Мы так же привыкли к ее поступкам, как привыкли видеть, как каждое утро стаи гусей покидают деревню и отправляются пастись на луга.

Марица Шенди

Надьрев

Руки доктора Цегеди-младшего были в крови. От сырости в доме и тяжелого дыхания доктора его очки запотели. Из-за этого Цегеди-младший не мог получить подлинного представления о кровотечении. Когда он смотрел через свои запотевшие линзы, которые были идеально круглыми, но все равно искажали картину, он видел лишь расплывчатые очертания и красные пятна, схожие с раздавленными переспелыми сливами или с лужицами пролитого вина.

Кровь стекала с его рук и пропитывала его брюки. Какая-то часть крови скопилась на вытоптанных участках земляного пола и тоненькими ручейками постепенно просачивалась по небольшим ложбинкам к стене.

Когда доктор появился в доме Анны, там было очень холодно. Окна были покрыты инеем, а под входную дверь забилась мягкая снежная дорожка, которую никто, кроме Анны, никогда не удосуживался убирать. От морозного воздуха пол стал скользким, словно дорога во время гололеда. Из многочисленных трещин в стенах дома тянуло ледяным сквозняком. Только благодаря огню, разожженному в печке, в доме стало немного теплее.

Доктора вызвали в Надьрев, когда он совершал врачебный обход в деревне на другом берегу Тисы. Из-за январских морозов проселочные дороги были непригодны для экипажа, но реку прочно сковало льдом, и доктор смог пересечь замерзшую Тису и добраться до дома Анны пешком.

На улице уже стемнело. Свет в доме был тусклым, поскольку лампу, стоявшую на столе, не протирали с самого утра. На ее стекле скопился слой сажи, и маленькое пламя было едва заметно. Доктор Цегеди-младший поставил свою ручную лампу на пол рядом с собой. Она отбрасывала вокруг него свет, подобный нимбу.