Мадьярские отравительницы. История деревни женщин-убийц

Если у Михая и были какие-то опасения по поводу того, можно ли оставлять Марицу одну в доме вместе с румынскими офицерами, то с появлением тетушки Жужи они исчезли. Повитуха начала приходить к ним почти каждый день, и Михай знал, что Марица была с ней в такой же безопасности, как и с ним. Румыны знали, что от цыганской колдуньи нужно держаться подальше.

Марица открыла дверь в спальню Шандора-младшего. В углу стояла односпальная кровать, на которой тот лежал, не в силах унять дрожь. Он натянул на себя тонкое одеяло, и Марица могла видеть под ним очертания его хрупкой угловатой фигуры.

Шандор-младший уже несколько дней не вставал с постели. Опорожнялся он в ночной горшок. Тот находился совсем рядом с его кроватью, но Шандор-младший все равно умудрялся испачкаться.

Когда Марица подошла поближе, ее сын дернулся и еще сильнее задрожал под одеялом. Затем он по ее просьбе переоделся в новую ночную рубашку, хотя это и потребовало от него больших усилий. Ту рубашку, которая была на нем, он сбросил на кровать Марице для стирки. Она каждый день стирала по два комплекта его одежды.

Ранее в этот день тетушка Жужи принесла Шандору-младшему чашку кофе, которую он выпил после ее ухода. Вдоль стены рядом с его кроватью тянулся подоконник от окна, которое уже давно было заложено кирпичом. Выпив кофе, Шандор-младший поставил на него пустую финджу, где она так и осталась стоять.

Как-то в приступе отчаяния Шандор-младший признался своей матери, что панически боится той болезни, которая преследовала его всю жизнь и, наконец, навалилась на него всей своей тяжестью, чтобы раздавить его. Вместе с тем он спрашивал тетушку Жужи, которая ежедневно навещала его, не подхватил ли он «испанку».

Марица взяла финджу с подоконника, чтобы отнести ее обратно на кухню, затем подобрала одежду Шандора-младшего, которая пахла просто ужасно. Во всей комнате стоял запах, как в уборной. Вонь начала проникать даже в коридор. Марица оставила Шандора-младшего и поспешила с его очередной ночной рубашкой на улицу, где она развесила ее, чтобы проветрить перед тем, как наутро снова постирать.

* * *

Повитуха отдернула занавеску. Слой инея покрывал ее окно. Она подышала на стекло и после этого протерла его ладонью, чтобы посмотреть, что делается снаружи.

Деревья и кустарники во дворе ее дома были украшены кристаллами льда. Ее собака укрылась от холода в хлеву. Костер, который она обычно разжигала в яме во дворе, не разводился уже несколько дней. Раньше у тетушки Жужи всегда был хороший запас дров, а теперь, хотя наступившая осень была холоднее и более сырой, чем обычно, дров уже почти не осталось. Румыны реквизировали все повозки, приезжавшие в Надьрев, независимо от того, кто правил или что он вез. Тетушка Жужи опасалась, что того запаса дров, который остался у нее в хлеву, ее семье может с трудом хватить до весны.

Повитуха пострадала от оккупантов меньше, чем большинство жителей Надьрева. В ее доме или в хлеву никого не разместили на постой, румыны не насмехались над ней и не досаждали ей, как они поступали с другими в деревне. Несмотря на это, наступившие времена были одними из самых трудных, которые повитуха могла припомнить. Свои убытки от присутствия румынских войск она не могла даже подсчитать. Она была вынуждена отказаться от своих ежедневных поборов. Ее сына уволили с работы в деревенском отделении почты и телеграфа. Его заменил румынский офицер, а это означало, что тетушка Жужи теперь не могла отправлять свои эликсиры и настойки клиентам за пределами деревни.

Она чувствовала себя такой же бедной, какой была в детстве. Она отчетливо помнила те дни, когда прибегала с поддоном горячих углей из соседского дома, чтобы разжечь огонь в лачуге своей семьи. Она помнила, как на Рождество ее отвозили на телеге в деревенскую ратушу, где гадзо в качестве благотворительной акции бросали старую детскую одежду в толпу цыганских детей. Маленькая Жужи старалась поймать эти бесплатные рваные тряпки.

Тетушка Жужи рывком распахнула дверь и вразвалку вышла на крыльцо, где уже начал накрапывать ледяной дождь. Спустившись, она осторожно, не торопясь, прошла к калитке по скользкому лоскутному одеялу из осенних листьев, подняла щеколду и сильно толкнула калитку, скованную льдом. Перешагнув канаву, она сплюнула в нее и, переваливаясь с ноги на ногу, двинулась вверх по улице.

Дорога представляла собой отвратительную смесь льда и грязи. Повитуха старалась держаться края улицы, где, однако, идти было очень скользко из-за мокрых листьев. Тетушка Жужи двигалась с предельной осторожностью, тщательно, как охотник, выверяя каждый свой шаг.