Мадикен. Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Лисабет поднимает вой, но просить прощения все равно не хочет. Мадикен постояла немного, дожидаясь, чтобы Лисабет опомнилась, но та ведь упряма как осел. Она воет, но не сдается. Тогда Мадикен насаживает картонку на палочку, а палочку втыкает в траву возле колодца. Теперь возле колодца красуется объявление с ужасными словами: «Прадаеца хорошинький малинький раб». Любой работорговец, проходя мимо, непременно должен его заметить.

— Как хочешь, — говорит Мадикен. — Ты сама виновата, — и быстро уходит, чтобы не слышать диких воплей Лисабет.

Жуя бутерброд, она бредет к реке. Вода в ней спала, а на мостках лежит удочка. Мадикен насаживает на крючок кусочек колбасы и садится удить рыбу. В воде целыми стаями снуют маленькие окуньки, но, как видно, они не признают колбасы: ни один и не думает клевать. Однако это так увлекательно, что Мадикен совсем забывает про Лисабет. Когда же наконец она о ней вспомнила, то ужасно испугалась. Всю злость точно рукой сняло. Мадикен кидает удочку и со всех ног мчится к колодцу. Еще издалека она начинает кричать:

— Лисабет, я уже иду! Ты не расстраивайся!

Почему-то ей никто не отвечает, все кругом тихо, не слышно ни криков, ни плача. Лисабет нигде не видно! Она пропала. В колодце пусто. Но объявление по-прежнему там, где Мадикен его оставила, на нем красуется та же надпись: «Прадаеца хорошинький малинький раб», но внизу что-то приписано синими чернилами:

ПРАДАЕЦА

ХОРОШИНЬКИЙ МАЛИНЬКИЙ РАБ

Я КУПИЛ ЭТОГО РАБА ЗА ПЯТЬ ЭРЕ.

ИСИДОР — ЗЛОЙ БАСУРМАН И РАБОТОРГОВЕЦ

Бедная Мадикен! Отчего она не провалилась тут же на веки вечные под землю! Что же она наделала… Господи, сделай, чтобы это оказалось неправдой… Ведь она продала в рабство родную сестру! На краю колодца действительно лежит монетка в пять эре. О, Мадикен хуже, чем были братья Иосифа, они хоть продали его за порядочные деньги! Пять эре — это как раз столько, сколько стоят пять леденцов или пять булочек. И за какой-то жалкий пятак она продала всю Лисабет! Мадикен даже застонала от горя… О, что же она натворила! Бедная Лисабет! Ведь Мадикен хотела ее только попугать. Кто же мог подумать, что работорговец уже тут как тут! Наверняка эти злодеи издалека чуют, если где-нибудь предлагают купить маленького раба!

Мадикен сидит на краю колодца и тихо скулит. Перед ее глазами проходят страшные видения. Бедная Лисабет! Вот к ней пришел работорговец и заставляет ее работать, а Лисабет, конечно же, отвечает ему: «Каттегоритчески не буду!» И тогда он берется за кнут. Ой, бедная Лисабет, и Мадикен тоже бедная! Зачем только она продала сестренку! И бедная мама, и бедный папа! Остались они без обеих девочек, потому что Мадикен тоже нельзя вернуться. Не может она прийти и рассказать, как за пятачок продала Лисабет какому-то басурману и работорговцу. Нет, ни за что! Лучше уж убежать в лес и скрываться там, как Робин Гуд.

Противный пятак все еще лежит на краю колодца. Мадикен хватает его и, вскрикнув, швыряет в колодец, а сама, громко рыдая, вылетает за калитку. Теперь ей надо бежать в лес, пока дома никто из близких не узнал, какой ужас она совершила. Скоро наступит ночь. Разве у нее хватит храбрости оставаться одной среди леса? Неужели на всем белом свете нигде не найдется пристанища для девочки, которая продала в рабство родную сестру?.. А если у Линус Иды? Линус Ида такая добрая! Может быть, она приютит у себя Мадикен и позволит ей спать у себя на полу и питаться черствыми корочками? Мадикен на все согласна, только бы не жить, скрываясь, в лесу. Да, у нее последняя надежда на Линус Иду!

Линус Ида даже отшатнулась при виде Мадикен, которая ворвалась к ней, обливаясь слезами и икая от рыданий.

— Право слово, ты влетела так, точно по пятам за тобой гонится полиция, — говорит Линус Ида. — Что же это у тебя случилось?

Мадикен глядит на нее как безумная. Полиция! Линус Ида заговорила про полицию! Наверняка за торговлю рабами людей наказывают. Наверное, как только станет известно, что она сделала, за ней придет полиция и ее заберут!

Вскрикнув сдавленным голосом, Мадикен кидается перед Линус Идой на колени и обнимает ее ноги.

— Милая, добрая Ида, — сквозь всхлипывания говорит Мадикен, — ты оставишь меня у себя, позволишь мне спать на полу и питаться черствыми корочками?

— Питаться корочками… что это ты такое несусветное городишь? — говорит изумленная Линус Ида. — Да что же с тобой делается, деточка моя хорошая? Неужто в Юнибаккене какая-нибудь беда?

Беда в Юнибаккене! Мадикен отчаянно зарыдала. Ах, если бы Линус Ида знала, она бы поняла, что в Юнибаккене такая беда, от которой невозможно никакое спасение!

— Ну, может быть, ты мне расскажешь, в чем дело? — говорит Линус Ида.