Мадикен (сборник)

– Может быть, так оно и было, – говорит она горячо. – Мария поставила свечки во всех окнах, а Петрус Карлсон и тётя Карлсон сидят у себя в кухне и вдруг видят – что такое? Кажется, снег заблестел от света. А тётя Карлсон тогда и говорит: «Кто бы это мог быть у нас в хлеву?»

Лисабет уже знает ответ.

– А это был младенец Иисус, – говорит она. – Он лежал в яслях у Конке, и Конке его тронул носом, а Иисус засмеялся, потому что ему было приятно.

– Ну а я? Я тоже был на кухне и видел свет из конюшни? – спрашивает Туре.

– Ой, и дурачок же ты, Туре! – говорит Мадикен. – Это ведь было давно, в незапамятные времена, ты тогда ещё не родился.

Пока они были в конюшне, погода на дворе совсем переменилась. Красное солнце скрылось, всё небо затянула пелена облаков, и в воздухе запорхали снежинки.

– Ура! – обрадовалась Мадикен. – Будет снег!

И Мадикен не ошиблась. Снег так и повалил, укутывая своим покровом Аппелькюллен.

– В такую погоду я не могу отвезти вас домой, – сказал Петрус Карлсон. – Придётся переждать, пока снег не перестанет.

– Давайте переждём, – соглашаются Мадикен и Лисабет.

Обе девочки совсем не против подождать, пока снег не перестанет. У Майи ещё сохранились куклы, в которые она играла, когда была маленькая. Она их принесла и дала девочкам. Мадикен и Лисабет усадили кукол на кухонном диване, стали их раздевать и одевать, и занимались этим с большим удовольствием. А снег всё валил и валил.

– Пожалуй, ехать надо на санях, – говорит Петрус Карлсон. – Вот только дождёмся, чтобы кончился снегопад.

– Хорошо, – говорят девочки. – Дождёмся.

Они ещё поиграли в куклы. Они уже совсем освоились и чувствуют себя как дома. Вдруг тётя Карлсон подзывает Лисабет и спрашивает:

– Послушай-ка, какой крем ты больше всего любишь – крыжовенный, просто крем или другой крем? Садитесь за стол, девочки, сейчас будем обедать!

И вот Мадикен и Лисабет пообедали. А на обед у Карлсонов было жаркое с луковым соусом и крыжовенный крем с молоком. А снег всё ещё валил.

– Похоже, что этому снегопаду конца не будет, – говорит Петрус Карлсон. – Придётся уж как-нибудь выезжать, а то в Юнибаккене подумают, что мы вас решили украсть.

– Может быть, всё-таки скоро перестанет, – говорит тётя Карлсон.

Но снег и не думает переставать и всё валит, и валит, и валит на Аппелькюллен. Столбы у ворот уже покрылись пышными белыми шапками, а в воздухе так густо летают хлопья снега, что из кухни нельзя разглядеть скотный двор. Между тем уже начало смеркаться. И Петрус Карлсон сказал:

– Ну, Туре, придётся тебе запрягать снегочистку, иначе мы не доедем до Юнибаккена.

И Туре идёт запрягать Мону и Фрейю в снегочистку, а Петрус Карлсон запрягает в сани Титуса и Конке. Потом обеих девочек усадили в сани и укутали в шкуры, так что торчали только носы. Они даже не смогли помахать на прощание тёте Карлсон и Майе, которые смотрели из окна на их отъезд. Петрус Карлсон сел на козлы, взял вожжи, и сани тронулись вслед за снегочисткой, которой правил Туре.

– Целых четыре лошади понадобились, чтобы отвезти нас домой. Во как много! – говорит Мадикен.

– Четыре лошади и снегочистка, – говорит Лисабет. – Как на большом катании!

Девочки начинают играть, как будто у них большое санное катание. Уютно спрятавшись под шкурами, они слушают, как звенят бубенчики. И под звон четырёх бубенцов Мадикен и Лисабет катят к себе домой в Юнибаккен.

– А хорошо, что мы с тобой отправились в Аппелькюллен, – говорит Мадикен.

– Ведь это надо же, как снег-то зарядил! – говорит Петрус Карлсон. – Всё валит, и конца не видно.

Наверное, ему на козлах не так уютно сидится, как Мадикен и Лисабет под шкурами.

– Давай, Лисабет, споём ему песенку, чтобы ему стало повеселее, – говорит шёпотом Мадикен.

Лисабет согласна.

Вот метель поднялась, налетела
На горы и долы родные… –

поют девочки рождественскую песню.

О мирный звон… –

поёт Мадикен.

О детства сон… –

поёт Лисабет.

На Севере родимом.

Но вот уже и калитка Юнибаккена.

– Смотри-ка, в окошке горят четыре свечи, – говорит Лисабет.

– Да, ты же знаешь, что это – адвент, – говорит Мадикен.

Рождество в Юнибаккене

– Ну вот! Как будто со всем управились! – говорит Альва в последний вечер перед сочельником. – Ой, как же я устала, но зато всё готово!

– Всё, кроме ёлки! – говорит Лисабет. – А ёлку украсят мама и папа, когда мы ляжем спать.

Мадикен не говорит ничего, она только поёживается, как от озноба. Это у неё всегда бывает, когда должно случиться что-нибудь такое замечательное, что просто уже невозможно вытерпеть.

Да, теперь уж пускай приходит Рождество, в Юнибаккене всё готово к встрече. Полы намыты, из всех углов выметена пыль, на окнах висят белые крахмальные занавески, во все подсвечники вставлены свечи, кухня устлана свежими половиками, медная посуда так и сверкает по стенам, а под печным колпаком красуется в уборе из красных и зелёных бумажных фестонов жениховский жезл, один вид которого напоминает о Рождестве.