Мадин

Странно, но когда я прочитал «ребенок», «сын», когда сопоставил возраст этого мальчика и наши с Евой отношения, странная искра зародилась в сердце, вспыхнула буквально на мгновенье. Я надеялся, хотел, чтобы это оказался наш ребенок? Это была лишь доля секунды, и холодный разум тут же вытеснил эту странную мысль, но я все же успел уловить этот тлеющий уголек глупой надежды. Но когда увидел фото мальчика, все вопросы отпали. Он совсем не был похож на меня. Да и вряд ли бы Ева стала скрывать общего ребенка столько лет. Она была бойцом и никогда не сдавалась без боя. Тем более, в такой ситуации, как была у них с Игорем. Она могла бы рассказать мне, могла бы потребовать тест ДНК и алименты, в конце концов. А раз она этого не сделала, значит, ребенок точно был не от меня.

Неоправданное разочарование охватило меня. Почему это вдруг стало так важно для меня? Зачем я хотел, чтобы нас с бывшей невестой, с которой мы расстались почти десять лет назад, неожиданно воссоединил общий ребенок? Что бы это принесло мне кроме проблем и путаницы? Неразбериха. Хаос. Я никогда не любил их. Наоборот, я ценил слаженность, постоянство, точность, логику. В моем желании точно не было логики, поэтому я с каким-то раздражением откинул папку на гладкую поверхность своего рабочего стола. Она отлетела несколько сантиметров, проскользнув по нему и остановилась в сантиметре от края.

Значит, Ева говорила правду. Она была здесь, в моем доме, только ради денег. Не ради меня. Не для того, чтобы искупить старые грехи. Извиниться. Покаяться. Попроситься обратно.

Впрочем, вряд ли бы я смог дать ей хоть что-то из вышеперечисленного, но это подарило бы мне покой. Дало понять, что не только я, но и меня любили в тех отношениях. В тех самых, главных отношениях, что были в моей жизни. Но, увы и ах, все складывалось, как в дурном американском фильме-мелодраме. Ничего не поделаешь.

Я взглянул на часы и отметил, что дело близилось к восьми вечера. Последняя неделя выдалась довольно разгруженной, и я смог начать приходить домой пораньше, заняться своими делами, даже заглядывать в тренажерный зал. Вот и сегодня оказался дома раньше обычного, однако не спешил в объятия к жене. Сначала перекусил в одиночестве, а затем отправился в кабинет, рассматривать «дело бывшей», как мы назвали его с Зауром. Затем переговорил с ним же, а теперь раздумывал, идти мне сразу в душ и спать, чтобы хоть раз за последний год проспать долгим, человеческим сном или все же заставить себя спуститься вниз и позаниматься спортом. Хотя бы с полчаса. И пока я раздумывал, за меня все решили. Вот так и бывает, замешкался на пару секунд и все, судьба сама решает, куда повернуться.

Я услышал истеричные вопли своей супруги еще издалека. Что-то опять стряслось, и она выплескивала свою ярость на ни в чем неповинных людях. Она делала это и раньше, прослыла среди обслуживающего персонала той еще злобной истеричкой, но в последнее время все стало еще хуже. Я пару раз пытался с ней поговорить об этом, но Самира лишь огрызнулась, мол, гормоны. А я внутренне сжался. Если мне предстояло это терпеть еще почти девять месяцев, то, наверное, стоило подыскать себе съемное жилье на время.

Я вышел на источник шума и уже на следующем повороте столкнулся с супругой и бывшей невестой. Вот так совпадение, надо же. В воздухе запахло грозой.

22

— Что происходит?! — я хмуро обвел взглядом своих женщин.

Судя по тому, что Ева дрожала и плакала, Самира уже успела отыграться на ней по полной. Иногда я смотрел на супругу и диву давался, как же она любила причинять людям боль и страдания. Казалось, что она не просто наслаждается ими, упивается, как самый настоящий маньяк.

К слову, Еву довести до рыданий было тяжело. По крайней мере ту девушку, что я знал точно. Конечно, был шанс, что она могла кардинально измениться, но как-то не верилось.

— Эта дрянь совсем из ума выжила! Все эти необразованные нищебродки только об одном и думают, как занять хозяйское место! Ты мерзкий раб, ты должна делать то, что я говорю, тебе ясно, идиотка?!

— Самира… — я поморщился. Иногда жена была не просто неприятной личностью, скажу больше, вызывала отвращение. Нельзя было так обходиться с людьми, я много раз пытался объяснить ей это, но бесполезно. Самира со всеми обращалась, как с грязью. Даже с теми, кто был богат, как и она.

— Ты хоть знаешь, что она сделала?!

— Какая разница?!

Господи, да знаю я, что она сделала. Нечаянно что-нибудь уронила и разбила. У нас была целая куча дорого, коллекционного хлама, которое слуги то и дело, что периодически разбивали. Ключевое слово — хлама. Для меня идеальным был минималистический интерьер, есть я мог и из посуды с ИКЕА, а древнюю рухлядь, которую Самира с таким благоговением собирала и вовсе бы куда-нибудь сплавил. Делов-то. Но жена всегда разводила из этого настоящую трагедию. Для нее это было сродни катастрофе!

— Эта гнида подзаборная лапала мое платье! Свадебное платье! Она пыталась его примерить!

— Это неправда…

— Ах, ты, дешевая…